ПАЛАЧ (сухо). Да ничего. Наверное, что-то уронили. Вы просто нервничаете.
СУДЬЯ (естественно). Возможно, но нервозность помогает мне. Она не дает расслабиться. (Он встает и подходит к стенке.) Можно я посмотрю?
ПАЛАЧ. Одним глазком, ведь уже поздно.
Палач пожимает плечами и перемигивается с Воровкой.
СУДЬЯ (после того, как посмотрел). Там свет. Яркий… но там пусто.
ПАЛАЧ (пожимая плечами). Пусто!
СУДЬЯ (еще более интимно). Ты как будто взволнован. Есть новости?
ПАЛАЧ. Сегодня днем, как раз перед вашим приходом, три основных объекта оказались в руках восставших. Они совершили несколько поджогов, ни один пожарный не появился. Все сгорело… Дворец…
СУДЬЯ. А префект полиции? Как всегда, не чешется?
ВОРОВКА. Вот уже четыре часа, как от него нет известий. Если ему удастся сбежать, он непременно придет сюда. Его ждут с минуты на минуту.
СУДЬЯ (Воровке, садясь). Во всяком случае, пусть он не надеется, что пройдет через мост Руайад, этой ночью его взорвали.
ВОРОВКА. Мы это знали. Здесь был слышен взрыв.
СУДЬЯ (снова театральным тоном, читает по кодексу). Наконец. Начнем сначала. Значит, воспользовавшись сном праведников, минутным сном, ты их обкрадываешь, грабишь, ты ощипываешь их…
ВОРОВКА. Нет, господин Судья, никогда…
ПАЛАЧ. Я полосну ее?
ВОРОВКА (кричит). Артур!
ПАЛАЧ. Что с тобой? Не смей ко мне обращаться! Отвечай господину Судье. А меня называй — господин Палач.
ВОРОВКА. Да, господин Палач.
СУДЬЯ (читает). Я повторяю, ты воровала?
ВОРОВКА. Да, господин Судья.
СУДЬЯ (читая). Хорошо. Теперь отвечай быстро и правдиво: что ты еще украла?
ВОРОВКА. Хлеб, потому что была голодная.
СУДЬЯ (встает и кладет книгу). Великолепно! Высшее наказание! И мне предстоит судить все это. О, малышка, ты примиряешь меня с действительностью. Судья! Я стану судьей твоих поступков! Именно от меня зависит равновесие. Мир — это яблоко, я делю его пополам: здесь — хорошие, здесь — плохие. И ты соглашаешься — благодарю тебя, — ты соглашаешься быть плохой! (Обращаясь к публике.) На ваших глазах: руки пусты, карманы пусты, собрать и выбросить всю эту гниль. Но это болезненное занятие. Если бы каждый приговор выносился всерьез, он стоил бы мне жизни. Вот почему я мертв. Я живу в мире четко обозначенной свободы. Я — король Ада, и те, кого я сужу, мертвы, как и я. Она мертва, как и я.
ВОРОВКА. Вы пугаете меня, господин Судья.
СУДЬЯ (с пафосом). Замолкни. В глубинах Ада я разделяю людей, которые туда отваживаются попадать. Одних — в огонь, других — в тоску лилейных полей. Ты, воровка, шпионка, сука, с тобой говорит Минос, Минос судит тебя. (Палачу.) Цербер?
ПАЛАЧ (изображая собачий лай). Гав, гав!
СУДЬЯ. Ты прекрасен! Ты становишься еще прекрасней при виде новой жертвы. (Раздвигает ему губы.) Покажи клыки. Страшные. Белые. (Вдруг становится беспокойным. Воровке.) Ты ведь не врешь, ты действительно совершала эти кражи?
ПАЛАЧ. Не беспокойтесь. Вздумала бы она не совершать их. Я бы ей показал.
СУДЬЯ. Я почти счастлив. Продолжай. Что ты украла? (Вдруг слышится звук пулеметной очереди.) Это никогда не кончится, ни минуты покоя.
ВОРОВКА. Я же сказала вам: восстание охватило все северные кварталы…
ПАЛАЧ. Заткнись!
СУДЬЯ (раздраженно). Ты ответишь мне, да или нет. Что ты еще украла? Где? Когда? Как? Сколько? Зачем? Для кого? Отвечай.
ВОРОВКА. Часто я заходила в дома в отсутствие горничных, через черный ход… Я обчищала ящики, разбивала детские копилки. (Видно, что она подыскивает слова.) Однажды я оделась порядочной женщиной. Надела коричневый костюм, черную соломенную шляпу с вишенками, вуалетку, черные туфли на каблуках и вошла…
СУДЬЯ (нетерпеливо). Куда? Куда? Куда-куда-куда? Куда вошла? (Многократно произнесенное «куда» становится устрашающим.)
ВОРОВКА. Не помню, простите меня.
ПАЛАЧ. Ударить?