ШЕФ ПОЛИЦИИ. Кто в ней представлен?
ИРМА (несколько раздраженно). Ты все знаешь, ведь у тебя есть картотека. (Перечисляет, загибая по пальцам.) Есть два короля Франции, с церемониями коронования и другими ритуалами; один адмирал, чей миноносец идет ко дну; капитулирующий Алжирский дей; пожарный, который гасит огонь; козочка, привязанная к колышку; домашняя хозяйка, возвращающаяся с рынка; карманный вор; еще один, которого ограбили, привязали и осыпают ударами; святой Себастьян, фермер со своим сараем… нет шефа полиции… нет управляющего колониями, но есть миссионер, умирающий на кресте и Христос собственной персоной.
ШЕФ ПОЛИЦИИ (помолчав). Ты забыла про механика.
ИРМА. Он больше не приходит. Он ведь в конце концов мог построить станок, постоянно закручивая гайки. Его еще и запустить могли! На заводе!
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Значит, никому из твоих клиентов так и не пришла мысль… даже отдаленная… едва осознанная…
ИРМА. Никому. Я знаю, вы делаете все, что можете: и ненавистью, и любовью, но слава отворачивается от вас.
ШЕФ ПОЛИЦИИ (с жаром). Уверяю тебя, мой образ растет. Он становится огромным. Все вокруг меня повторяет и отражает его. А ты никогда не видела, как его представляют у тебя?
ИРМА. Даже если бы его и чествовали, я бы ничего не увидела. Ведь все церемонии происходят втайне.
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Лгунья. В каждой перегородке у тебя спрятаны глазки. Каждая стена, каждое зеркало с секретом. Здесь прослушиваются все звуки, там — эхо стонов. Не мне тебе рассказывать, что игры борделя — в первую очередь игра зеркал… (Очень печально.) Еще никто! Но я заставлю свой образ отделиться от меня, силой заставлю его проникнуть в твои салоны, отразиться в зеркалах, размножиться. Ирма, моя функция тяготит меня. А здесь она предстанет передо мной в ужасном ореоле удовольствия и смерти. (Мечтатель но.) Смерти…
ИРМА. Нужно еще убивать, мой дорогой Жорж.
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Я делаю все возможное, уверяю тебя. Меня боятся все больше.
ИРМА. Недостаточно. Ты должен погрузиться во мрак, в дерьмо и кровь. (Вдруг тревожно.) И убить все, что осталось от нашей любви…
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Все уже мертво.
ИРМА. Прекрасная победа. Тогда убивай вокруг себя.
ШЕФ ПОЛИЦИИ (очень рассерженно). Повторяю тебе, я делаю все что могу. В то же время я пытаюсь доказать Народу, что я руководитель, законодатель, созидатель…
ИРМА (обеспокоенно). Ты заговариваешься. Или ты действительно надеешься построить Империю, и в этом случае ты заговариваешься.
ШЕФ ПОЛИЦИИ (убежденно). Когда мятеж будет подавлен, и подавлен мною, когда Народ повлечет меня за собой, а Королева призовет меня, ничто меня не остановит. Тогда вы увидите, каков я. (Мечтательно.) Да, моя дорогая, я хочу создать Империю… чтобы Империя за это создала мне…
ИРМА. Могилу…
ШЕФ ПОЛИЦИИ (несколько обескуражен). В конце концов, почему бы и нет? Разве не у каждого победителя есть могила? И что же? (Возбуждаясь.) Александрия! У меня будет могила, Ирма! И когда заложат первый камень, ты займешь первое место.
ИРМА. Благодарю тебя. (Кармен.) Кармен, чаю.
ШЕФ ПОЛИЦИИ (обращаясь к Кармен, собирающейся выйти). Минутку, Кармен. А что вы об этом думаете?
КАРМЕН. Что вы хотите превратить свою жизнь в долгие похороны, месье.
ШЕФ ПОЛИЦИИ (агрессивно). Разве жизнь это что-то другое? У вас такой вид, будто вы все знаете, просветите и меня. Что видели вы в этом величественном театре, где каждую минуту разыгрывается Драма (как принято говорить, служится месса)?
КАРМЕН (после некоторого колебания). Есть лишь одно серьезное наблюдение, заслуживающее внимания: штаны рабочего, лишившиеся задницы, которая в них пребывала, и брошенные на стул, — это прекрасно, месье. Облаченья наших старичков, лишенные своих владельцев, смертельно скучны. Именно их набрасывают на катафалки важных сановников. Они накрывают лишь трупы, которых становится все больше: однако…
ИРМА (Кармен). Господин Шеф полиции спрашивал вас не об этом.
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Я привык к речам Кармен. (Обращаясь к Кармен.) Что вы говорили: однако…