РОЖЕ. Я не могу надеяться выйти на воздух?
КАРМЕН. Но… видимо, у вас осталось такое желание.
Молчание.
РОЖЕ. Все в порядке, на самом деле? Мой костюм, парик?
Шеф полиции около своего отверстия поворачивается к Королеве.
ШЕФ ПОЛИЦИИ. Он знает, что я ношу парик?
ЕПИСКОП (насмешливо, обращаясь к Судье и Гене ралу). Одному ему неизвестно, что это известно всем.
КАРМЕН (Роже). Уже давно все продумано. Все в полном порядке. Остальное зависит от вас.
РОЖЕ (беспокойно). Знаешь, я тоже ищу. Ведь мне нужно составить представление о Герое, а Он мало появлялся на людях.
КАРМЕН. Вот почему мы привели вас в Салон-Мавзолей. Здесь нет возможности ни для фантазии, ни для особых ошибок.
Молчание.
РОЖЕ. Я буду один?
КАРМЕН. Все заделано. Двери обиты, стены — тоже.
РОЖЕ (колеблется). А… Мавзолей?
КАРМЕН (с нажимом). Высечен в скале. Доказательство этого — вода, которая сочится из стен. Тишина — гробовая. Свет? Темнота настолько непроницаема, что ваши глаза обретут несравненные качества. Холод? Да, это холод смерти. На горе идет грандиозная работа. Люди еще стонут, долбя гранитную нишу для вас. Все говорят о том, что вас любят и что вы — победитель.
РОЖЕ. Стонут? Я могу… я могу услышать стоны?
Она поворачивается к отверстию у основания стены, откуда высовывается голова Нищего, которого мы видели в восьмой картине. Теперь он — раб.
КАРМЕН. Подойди.
Вползает Раб.
РОЖЕ (рассматривая Раба). Этот?
КАРМЕН. Хорош, не правда ли? Он худой, весь вшивый и израненный. Он мечтает умереть за вас. А теперь я оставлю вас?
РОЖЕ. С ним? Нет, нет. (Пауза.) Останься. Все всегда происходит в присутствии женщины. Чтобы свидетелем было женское лицо, обычно…
Вдруг слышится звук ударов молота о наковальню, затем — пение петуха.
РОЖЕ. Жизнь так близко?
КАРМЕН (нормальным голосом, не наигранно). Я говорила вам, все заделано, но звукам всегда удается проникнуть. Вас это смущает? Жизнь понемногу возрождается… как и раньше…
РОЖЕ (немного обеспокоенно). Да, как раньше…
КАРМЕН (мягко). Вы участвовали?
РОЖЕ (очень печально). Да. Все пропало… А самое грустное, что теперь говорят: «Восстание было прекрасно!»
КАРМЕН. Не нужно больше об этом думать. И не прислушивайтесь к шумам. Впрочем, идет дождь. На гору обрушился смерч. (Наигранным голосом.) Здесь вы у себя дома. (Показывая на Раба.) Заставьте его говорить.
РОЖЕ (Рабу, играя свою роль). Ты ведь умеешь говорить? А что еще ты умеешь?
РАБ (лежа на животе). Прежде всего, я умею гнуть спину, могу распластаться. (Берет ногу Роже и кладет на свою спину.) Вот так… и даже…
РОЖЕ (нетерпеливо). Да… и даже?
РАБ. Валяться в грязи, если есть возможность.
РОЖЕ (затягиваясь сигарой). По-настоящему? А если нет грязи?
КОРОЛЕВА (говоря в сторону). Он прав. Мы должны предусмотреть грязь, в хорошем доме… Но сегодня — день открытия, а он обновляет Салон…
РАБ (Роже). Я чувствую на своем теле, Месье. Повсюду, кроме рта, открытого, чтобы петь вам хвалу и испускать эти стоны, сделавшие меня знаменитым…
РОЖЕ. Знаменитым? Ты знаменит?
РАБ. Знаменит. Своими песнями, Месье, прославляющими вас.
РОЖЕ. Значит, твоя слава сопутствует моей. (Кар мен.) Он хочет сказать, что его уста разносят славу обо мне. А… если он замолчит… меня не будет?
КАРМЕН (сухо). Мне хотелось бы вас удовлетворить, но вы задаете вопросы, не предусмотренные сценарием.
РОЖЕ. А тебя кто воспевает?
РАБ. Никто. Я умираю.
РОЖЕ. А чем бы ты был без меня, без моего пота, слез, крови?
РАБ. Никем.
РОЖЕ (Рабу). Ты поешь? А что ты еще делаешь?
РАБ. Мы делаем все возможное, чтобы быть как можно недостойнее вас.
РОЖЕ. Что, например?
РАБ. Мы стараемся гнить на корню. И поверьте, это не так-то просто. Жизнь пересиливает… но мы держимся стойко. Мы становимся все меньше с каждой…