БРАХИМ (Малике. Без паузы, очень быстро). Чем поранился шахтер?
МАЛИКА …его рана. Он мне сказал. И мясник из Медины сказал, и почтальон из Сиди Хамед сказал, акушеркин муж сказал. Пояс развязался…
ВАРДА (очень раздраженно и в то же время восхищенно). Опять! Давай! (Берет у Служанки, которая только что вошла, красную бархатную розу, встряхивает ее и дует на нее.)
МУСТАФА (Малике). Тебе прямо все говорят.
МАЛИКА. Мужчина приходит ко мне, пояс расстегивается. Здесь бордель, мужчины здесь опустошаются, они мне все рассказывают.
БРАХИМ (хохочет). Когда твой пояс слетает…
МАЛИКА (серьезно). Он раздувает паруса, мужчина пускается в путь и приносит мне корзинку. Мои платья, шпильки, шнурки, кнопки — все узнают раньше меня. Мои платья чуют восстающую плоть. Стоит только мужчине, почтовому чиновнику, мальчишке, жандарму, старику, подумать обо мне, приблизиться или только повернуть в сторону нашего квартала, мой пояс и мое платье сваливаются. Если бы я не удерживала их обеими руками…
Все хохочут, кроме Варды.
ВАРДА (Служанке. Она снова, как и вначале, растягивает слова). Вынеси таз. (Малике.) А мои платья, юбки, кофты в ответ на призыв мужского мяса сыплются на мои плечи и ягодицы. Они буквально встают из сундуков, чтобы обвить меня. (Малике.) Ты изнуряешь себя, Малика. Настоящая шлюха должна привлекать тем, чем она вынуждена быть. Я годами совершенствовалась в том, чтобы научиться вычищать зубы шляпной булавкой. Это мой стиль! (Двое мужчин, те, что уже встали, мелкими-мелкими шагами приближаются к ней и вперяются в нее взглядом.) Стоять!
Она на расстоянии направляет на них свою булавку.
Мужчины останавливаются и рассматривают ее.
МУСТАФА (серьезно). По мере того как ты закутываешься и замуровываешься, ты отдаляешься и притягиваешь нас как магнитом.
Пауза.
ВАРДА (Служанке, прочистив зубы). Добавь пудры на волосы. (Пауза. Затем, обращаясь к Мустафе.) Ты прав, что не веришь в надежду, скачущую на шестнадцати лошадях одновременно, но…
МУСТАФА (серьезно). Чтобы увидеть тебя, я прихожу с шахты. Я тебя вижу и в тебя верю.
ВАРДА. Мои наряды! Под ними почти ничего нет…
МУСТАФА (делая шаг вперед). Если бы там была смерть…
ВАРДА (жестом останавливает его). Она там есть. Спокойно работает. Я о лошадях тебе говорила…
АХМЕД (прыжком встает). Там есть ненависть к иностранцам?
МАЛИКА (удивленно, рассматривая Ахмеда). Под моим поясом? Огонь, который обжигает вас, когда вы туда входите, рождается из этой ненависти.
Все это говорится очень быстро:
АХМЕД. Она там?
БРАХИМ (приложив руку к сердцу, но не отводя взгляда от Варды). Даже через сто лет после моей смерти она все еще там будет.
АХМЕД. Она там?
МУСТАФА (не отрывая взгляда от Варды). В моих штанах? Она бьется там еще сильнее, чем в сердце Брахима. Горит сильнее, чем под поясом Малики.
АХМЕД. Она…
ВАРДА (сухо и вдруг очень твердо). Глупости. Даже если ночь темна вокруг борделя, стены его — из пористой глины. И ваши женщины все слышат, словно по радио. Ненависть!
Она выплевывает то, что выковыряла из зуба.
АХМЕД. Почему же, если она под поясами и под ширинками, надежда там даже не проскальзывает?
МАЛИКА. Пусть он и не скакал на шестнадцати лошадях, по шестнадцати тропинкам, а отдыхал в тени… (Ахмеду, провоцируя.) Когда поднимешься со мной, если есть желание, сделаю тебе подарок из подарков.
ВАРДА (сухо). Глупости. (Она долго и пронзительно смеется. Пауза. И вдруг словно приступ гнева.) Странные слова, вырванные со страниц газет и проспектов. Вот что получается, когда, работая в борделе, не стремишься к совершенству в работе проститутки, когда от тебя остаются лишь кости скелета. (Служанке.) Манто.
Служанка идет за манто, надетым на ивовый манекен, приносит, а Варда снова разражается смехом.
АХМЕД (все еще в экзальтации). А если…
Но в этот момент у входной двери звонят, слышно, как дверь открывается и закрывается. Все замолкают и смотрят. Варда оборачивается и останавливает жестом. Все, кроме нее и Малики, сдерживаются, чтобы не рассмеяться.