Убирайся к черту! Ты танцуешь как пьяная девка, вихляя бедрами!
Продолжает танцевать, кружась. Наконец, сбив дыхание, актер останавливается.
А я все-таки танцевал! Ну, понятно, меня стали искать. Меня заподозрили. А потом уж все произошло само собой. Я делал именно те поступки, которые вели меня самой гладкой дорожкой на гильотину. Теперь я спокоен. И я сам должен обеспечить вашу судьбу. Вы будете тянуть жребий. (Обращаясь к Лефрану.) Боишься? Ты к этому привыкнешь. Надо подходить к каждой идее, разбирая, в чем от нее прибыль. Вначале мне было страшно от самого себя. А теперь я нравлюсь себе! А вам я разве не нравлюсь?
МОРИС (обращаясь к Зеленоглазому). Ты его волнуешь. Он как листок козлобородника.
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Отдайтесь на волю течения. Отдайся течению, Жюль. Ты всегда найдешь кого-нибудь, кто протянет тебе руку. Может, даже Снежок, если меня уже здесь не будет. Ты все больше сдаешь. Ты не способен так прекрасно держаться, как Морис. Может, я даже предпочел бы, чтоб это был ты.
МОРИС (улыбаясь, насмешливо). Убийца.
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Тяните! Вы должны тянуть жребий.
МОРИС. А как же… как же… ты сам за это взялся?
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Это другое. Сама судьба обрела форму моих рук. По справедливости это их надо бы отрубить, а вовсе не мою голову. И все для меня стало так просто, девочка уже была подо мной. Мне осталось только нежно положить ей одну руку поверх рта, а другую — так же нежно — на шею. И все было кончено. Но вот тебе…
МОРИС. А потом? (Обращаясь к Зеленоглазому.) А что потом?
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Ну я же тебе уже сказал. Все было совсем иначе. Вначале я привел девочку к себе в комнату. Никто не видел, как она входила. Ей хотелось забрать у меня сирень.
МОРИС. А потом?
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. В зубах у меня была веточка сирени. Девочка шла за мной. Ее словно притягивало магнитом… Я вам все рассказываю, — лишь бы это пошло вам на пользу. Потом… Потом она собралась плакать, потому что я сделал ей больно. Потому я ее и придушил. Я думал, что, когда она умрет, я сумею ее воскресить.
МОРИС. А потом?
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Потом? Да очень просто! Дверь была там! (Показывает на угол камеры, дотрагиваясь до стены.) И я не мог вынести тело, я сам занимал слишком много места, мои груди набухли и стали огромными, ясно различимыми. Я весь был мокрый. Сначала я подошел к окну и выглянул наружу. Я не смел выйти, у меня поменялся пол. Улица подстерегала меня. Все хотели посмотреть на мое платье, на мою новую прическу, все только и ждали, что я покажусь в окне во всех этих ленточках… Я немного раздвинул занавески… (Морис делает жест.) Что еще?
МОРИС. А сирень? Ты оставил сирень у нее в волосах?
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ (печально). Вот только теперь ты меня предупреждаешь!
МОРИС. Я не знал, Зеленоглазый. Я бы попробовал тебя спасти. Мне нужно было быть там, нужно было помочь тебе…
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Ты забываешь, что я слежу за тобой. У тебя всегда была склонность к ней, с самого первого дня, с того самого утра, когда ты увидел меня голого под душем. Я сразу понял, как только мы вернулись. И все эти твои нежности со мной — все это было ради нее. Я ведь не ошибся? Когда ты хотел посмотреть на меня, тебе просто нужно было видеть, как ее тело вложено внутрь моего. Думаешь, я уж совсем идиот, раз не умею читать и писать! У меня зато точный глаз! (Морис делает гримаску побитого мальчишки.) Давай, говори, я ведь не зверь какой-нибудь! Я ошибаюсь? Вы думаете, моя голова уже целиком ваша? Моя голова — она еще держится на тонкой ниточке. Ты меня потерял. Ты договорился с Господом Богом. Сирень, подумать только! Осталась совсем маленькая веточка в волосах, а рядом никого не было, чтобы вовремя меня предупредить. За девять дней я полностью сменил пол. Меня трахали повсюду. А что теперь? Что мне делать? (Смотрит на Лефрана.)
МОРИС (обращаясь к Зеленоглазому). Не проси у него больше ничего. Больше никогда у него ничего не проси. Ты разве не видишь, какую он скорчил физиономию? Он прямо упивается тобой. Заглатывает тебя целиком.
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ (грустно). Послушайте, говорю же вам: все это так грустно, что мне хотелось бы, чтобы уже была ночь и я мог попробовать прижать себя к своему сердцу; мне хотелось бы — и мне не стыдно в этом признаваться — мне хотелось бы, хотелось бы, хотелось бы… сжать себя в собственных объятиях.