СЭР ГАРОЛЬД (в ярости). Бойкот! Вы объявили ему бойкот!.. Без моего приказа, не сказав мне ни слова!..
НАСЕР (живо). Он нанимается на работу, чтобы быть ближе к пиджакам, развешанным на ветках или положенным на траву. Ладно. Но и саму работу он саботирует, он только портит, он нечистоплотный. А как он воняет! Невозможно находиться с ним рядом. Он отравляет атмосферу, позорит нашу бригаду!..
СЭР ГАРОЛЬД. Бойкот! Без моего приказа! Пусть придет. (Кричит.) Саид! (Обращаясь к остальным.) У меня лично он никогда ничего не взял. Пусть только попробует! Пусть он у вас ворует, нравится вам или не нравится, он такой же араб, как другие. Он работает, и он всегда под рукой. Он вместе со всеми пойдет обрабатывать землю. (Саиду, который еще далеко.) Слышишь меня? Во время работы никаких распрей; постройтесь в ряд, один за другим, и двигайтесь с вашими мотыгами за солнцем. Все ясно? И никаких споров. Здесь вы находитесь на моих землях для того, чтобы дружно работать. Оставьте ваши выяснения для дома, почему бы и нет, это ваше право, там разбирайтесь с моральными тонкостями сколько угодно. Понятно? Ладно, скоро будет темно. Сумерки опускаются, возвращайтесь домой. До свидания. (Три араба, с мотыгами на плече, рядком выходят в левую кулису. Как только они исчезли из виду, Сэр Гарольд закричал.) Абдиль!.. Насер!.. Саид!.. Малик!.. Завтра к четырем утра на работу. Пока земля не просохла. (Гну Бланкензи.) Неплохо, да? Нельзя забывать их имена. Абдиль… Саид… Малик… Насер…
Г-Н БЛАНКЕНЗИ (Сэру Гарольду). Это верный тон. Непреклонный и в то же время дружеский. Однако надо быть начеку. Однажды они могут начать сопротивляться… И ответят вам…
СЭР ГАРОЛЬД. Это опасно. Если они возьмут привычку отвечать, они могут привыкнуть и размышлять. Однако!.. У меня их триста пятьдесят человек. Я не могу постоянно подгонять их кнутом. Я должен быть осторожен. (Смотрит в ту сторону, куда исчезли арабы.) А Саид? Надо сказать, там есть что-то такое! Впрочем, как и у всех остальных, не хуже других…
Сэр Гарольд и Г-н Бланкензи обмениваются репликами, прохаживаясь туда-сюда, практически спиной к ширмам. Они ходят или сидят на стульях, которые либо сами принесут, либо арабы будут их приносить и уносить, сидят спиной друг к другу. Постепенно темнеет.
Г-Н БЛАНКЕНЗИ. Вы, конечно, вооружены.
Сэр Гарольд хлопает по кобуре своего револьвера.
Значит, и ваши бригадиры-европейцы тоже!
СЭР ГАРОЛЬД. Все. Но я начинаю им не доверять, вы же их знаете: итальянцы, испанцы, мальтийцы… есть даже один грек с Корфу… а коммунизм витает в воздухе.
Пока они говорят, появляется араб, который крадется, согнувшись у корней каждого апельсинового дерева, рисует мелом желтое пламя, затем исчезает.
Г-Н БЛАНКЕНЗИ. Я всех своих выписываю с берегов Рейна… Дисциплина… преданность… У меня вызывают опасения чернорабочие.
СЭР ГАРОЛЬД. А вы кто по национальности?..
Г-Н БЛАНКЕНЗИ. Древнего голландского рода. Со стороны прапрадедушки. А моя жена менее родовитая: ее отец был служащим. На почте.
Пауза.
Можно сказать, что нашу страну сделали такие люди, как мы.
СЭР ГАРОЛЬД. Вы разводите пробковый дуб?
Г-Н БЛАНКЕНЗИ. Пятьсот тысяч сто двенадцать деревьев!
Восхищенный жест Сэра Гарольда.
Было бы неплохо, если бы не португалец, который ставит слишком низкие цены. Кроме того, сейчас стали все больше использовать пластмассовые пробки. Они, конечно, дольше служат, но они лишают вино или минеральную воду того букета, который придает им здешняя пробка. Мне пришлось ликвидировать завод по производству штопоров, он был обречен. Появилась надежда, когда в метрополии из-за растущего шума решили было облицовывать стены пробковыми панелями. Но надежда, увы, была недолгой — интенсивная борьба с шумом и новые технологии привели к изобретению звукоизоляционных средств, искусственных, как и все остальное.
СЭР ГАРОЛЬД. Какие новые технологии?
Г-Н БЛАНКЕНЗИ. Прессованный пробковый порошок.
Входит второй араб и так же, как первый, рисует пламя у корней апельсиновых деревьев второй ширмы.
СЭР ГАРОЛЬД. Вот вы и спасены.
Г-Н БЛАНКЕНЗИ. Туда примешивают древесную стружку — и какую! — скандинавской лиственницы! Сплошная подделка. Но главное — спасти мои розовые кусты. О колонизаторах будут говорить много плохого, но благодаря самому скромному из них здесь такая прекрасная розовая плантация!.. (Вздыхает и с улыбкой ослабляет свой ремень, объясняя.) Это моя толщинка…