ЛЕЙЛА (очень тихо)…Если бы ты шел быстро, согнувшись и расстегнув пиджак, никто не заметил бы твой горб, образовавшийся из-за консервных банок под рубашкой.
САИД (также тихо). Раз ты права, это еще хуже, потому что ты указываешь мне, как можно было сбежать, теперь, когда это уже невозможно. Надо было предупредить меня раньше…
ЛЕЙЛА. Я была уже за решеткой. В камере. Я уже не могла тебе советовать.
САИД. Я не хочу советов, но ты можешь меня направлять, поскольку ты невидима и далека, за толстыми стенами… Белыми… Гладкими… Недоступными… Далекая, невидимая и недоступная, ты могла бы направлять меня.
Пауза.
Что это у тебя там больше всего воняет?
ЛЕЙЛА (возбужденно). Я сама! Кто при моем приближении не рухнет как подкошенный. Когда я прихожу, ночь отступает…
САИД (возбужденно). Пускается в бегство?
ЛЕЙЛА. Она становится маленькой… маленькой… маленькой…
ГОЛОС (из-за кулис, очень громко). Едва усвоили латынь и облатки…
Внезапно раздается звук рожка, который имитируется голосом. Тогда на верхнем возвышении начинает скользить ширма. На просвет видны пять легионеров, стоящих на коленях. Они поднимаются. Лейтенант, вышедший с непокрытой головой, надевает фуражку. Обращается к кому-то, кто находится за кулисами, а ширма снова становится непрозрачной.
ЛЕЙТЕНАНТ (это был его голос).…пусть подадут горячий кофе. Эй, санитары, уберите складной алтарь, а вы, господин священник, сложите в полевую сумку стихарь, распятие, чашу и дароносицу. (Лейтенант надевает свою перевязь.) Мои перчатки!
Один из легионеров выходит слева и протягивает ему пару серых кожаных перчаток.
Белые. (Солдат на секунду исчезает, затем появляется с парой белых перчаток, отдает честь и выходит. Лейтенант тщательно натягивает перчатки.) До отказа. Надутые до отказа. Надутые… и твердые, черт возьми! Ваше ложе любви как поле битвы… На войне как в любви!.. На битву при параде!.. При полном параде, господа. (Всматривается в левую кули су.)…Я хочу, чтобы вашим семьям отослали часы и медали с каплями засохшей крови и даже спермы. Я хочу… Престон! Мой револьвер… Я хочу, чтобы блеск козырьков ваших кепи был ярче блеска моих сапог и ногтей… (Входит другой легионер, Престон, он протягивает Лейтенанту кобуру с револьвером, потом выходит. Лейтенант, прицепляя ее к своему ремню, продолжает речь.)…Ваши пуговицы, пряжки, застежки, крючки должны быть начищены, как мои шпоры… Ради войны-любви вы должны подшить в подкладки фотографии голых девок и изображения Лурдской Девы, повесить золотые или золоченые цепи на шею… а волосы намазать бриллиантином, повязать бантики на волосы в паху — те, у кого они есть, но, черт возьми, солдат обязан быть волосатым! И красивым… Престон!.. Мой бинокль. (Так же, как и в прошлый раз, Престон приносит бинокль в футляре. Лейтенант аккуратно вешает его себе на шею, открывает футляр, осматривает окрестности, затем кладет бинокль назад в футляр… короче говоря, играет.) Волосатый и красивый! Не забудьте. Хорошие воины — храбрые воины, но прежде всего красивые воины. А это значит — совершенные плечи, даже если их надо подправить искусственно. Мускулистые шеи. Работайте над шеями. Тренироваться, отжиматься, упражняться, состязаться, удовлетворяться… Бедра широкие и крепкие. Или должны такими казаться. В штаны на колени… Престон!.. Мои сапоги!..
Входит Престон, встает на колени перед офицером и протирает тряпкой его сапоги.
В штаны положите мешочки с песком, чтобы увеличить колени, явитесь как боги! Ваша винтовка…
ГОЛОС. Черт возьми! Мешочки с песком в штаны богов! Боги, набитые как чучела, вы слышали, ребята!
Появляется Сержант и отдает честь Лейтенанту. Китель на нем расстегнут, и его это мало волнует. Даже ширинка не до конца застегнута.
ЛЕЙТЕНАНТ (без паузы). Ваша винтовка начищена, надраена до блеска, и драгоценный штык, жемчужина короны, лилия орифламмы, его сталь безжалостней взгляда сержанта…
СЕРЖАНТ (стоя навытяжку). Я здесь, мой лейтенант.