Похороны графа Строганова стоили 50.000 рублей; тело его лежало шесть дней на катафалке со свечами, который воздвигнут был в его большой столовой зале, где столько рассказывал он мне о своих безумных приключениях; я почти всякий день являлся туда к вечерней или утренней службе, ибо обязан сим знаком внимания за все то, что встречал в этом доме.
Здесь принято в день похорон приходить к дому умершего и провожать его на кладбище; обычно едут за гробом в экипаже, однако ежели хотят оказать наивысшие почести, то идут пешком с обнаженной головой; впрочем, сей долг касается лишь родственников и близких друзей. Траурную процессию возглавляют дети и прочие члены семьи.
• От строгановского дворца до Невского монастыря, где хоронят знатных особ, расстояние в три или четыре версты; таковой променад по большой Невской перспективе занимает полтора часа. Хотя погода была довольно скверная, пешком шли более пятидесяти человек: в числе оных оказался и я, ибо, будучи вечером в день смерти у княгини Голицыной, тещи сына9, и намереваясь лишь оставить свою визитную карточку, был принят, к великому моему удивлению, графом Григорием Орловым, который, как близкий родственник, занимался всеми церемониями. Он сказал, что меня ждут у дверей, ибо «отнюдь не почитают человеком посторонним». Это, Государь, великое свидетельство расположения со стороны русских; несмотря на все их гостеприимство (и на самом деле великое), они все-таки опасаются иностранцев и при тех оказиях, когда предаются или большому веселью, или большой печали, оных никогда не принимают.
Противу обыкновения отпевание было не в Невском монастыре, а в Казанском соборе. Граф просил о сем у Императора (который здесь есть папа) и получил согласие; новый собор стоит прямо на пути к монастырю, и процессии не надобно было отклоняться в сторону. Во время заупокойной службы умерший лежит на возвышении в лучшем своем одеянии. Над гробом на четырех колоннах поставлен был великолепный балдахин малинового бархата, расшитый золотом, поскольку греческая церковь не употребляет при похоронах мрачных цветов, и я охотно присоединился бы к таковому обычаю. По окончании службы все родственники, начиная с самых близких, а потом и друзья поднимаются к катафалку и целуют руку или грудь умершего: это называется прощание, и церемония сия до крайности трогательна. После сего гроб закрывают, и все кончено. Я тоже вместе с малым числом особ прощался с бедным графом. Не думаю, чтобы хоть что-либо подобное случалось когда-нибудь с другим иностранным посланником; был, правда, граф Литта 10, но он русский подданный, женат на русской и обер-гофмейстер: это совсем другое дело. Мое же правило предписывает не поспешать впереди обычая, но всегда следовать ему.
Не припоминаю, чтобы на похоронах лица частного собиралась когда-нибудь такая толпа людей; вся огромная Невская перспектива была заполнена, и мне говорили, что даже на похоронах Екатерины II не видели столько народа. Граф был добр, его любили, и он тратил много денег. С ним ушло то, что называют старым двором и старинным русским барством. Впрочем, фамилия сия не имеет древних корней, и у нас она не выдержала бы испытания на благородство; но в этой стране все сводится к двум словам: земли и чины, прибавим сюда также родственные связи с аристократией, блестящее распоряжение баснословным богатством, и после сего не остается желать ничего лучшего.
Император и царствующая Императрица приезжали отдать последний долг, но не вместе; Император прибыл, когда шествие уже собиралось тронуться от дворца; Императрица же за два или три дня до того. В их участии не было ничего необыкновенного, но, если не ошибаюсь, семейство надеялось, что Император проводит гроб до Казанского собора, однако ожидания их не оправдались. По сему поводу можно иметь разные мнения; я думаю, что Император не пожелал оказать сей чести человеку, который был только большим вельможей. Мысли его, прекрасно мне известные, равно как и действия при прочих оказиях, не оставляют почти никаких сомнений на сей счет. <...)