Если вспомнить, что после оставления Москвы у фельдмаршала князя Кутузова было в собственной его армии 18.000 мародеров, а всеобщий беспорядок доходил до того, что, как мне доподлинно известно, писал он в С.-Петербург: «У меня более помех от своей армии, нежели от неприятельской», то можно представить, каковы были бы последствия, будь он атакован самим Наполеоном, у которого оставалось еще в резерве 25.000, не использованных при Бородине. Но к Кутузову стали прибывать подкрепления со всех сторон, а главным образом, в помощь ему наступали холода.
Военное превосходство Наполеона глубоко запечатлелось в уме сего старого воина. Оно было таково, что перед Тарутинским сражением 6(18) октября он признался генералу барону Бенниг- сену, что одна лишь мысль о Бонапарте подавляет его, а представить свою победу и вовсе есть дело невозможное. Он решился атаковать (впервые), лишь взяв с Беннигсена письменное удостоверение, что атака благоприятна и успех весьма вероятен.
После сего русские перешли в наступление, но каковы могли быть следствия сего дела? Несомненно, пленение или разгром двадцатитысячного авангарда и, может быть, даже захват самого Мюрата.
Однако, когда Беннигсен стал просить кавалерию для завершения победы, Кутузов, видя, что слава достанется его помощнику и скоро вместо одного фельдмаршала будет два, отказал и пввелел прекратить движение; таким образом, вместо успеха, который мог бы стать самым блестящим изо всей кампании, воспоследовал благодарственный молебен за то, что, имея 100.000 человек, русские принудили к отступлению 20.000, убили 1.000 и взяли 20 пушек.
Беннигсен поднял вопль и называл Кутузова предателем, в чем его многие весьма поддерживали. Он просил об отставке, но получил от Императора голубую ленту и сто тысяч рублей, явное доказательство понимания монархом всего дела. Иначе как объяснить сии милости? Но решали всё природные русские, которые не желали делиться славой с иноземцами. Сами избрав Кутузова, они хотели создать для него гигантскую репутацию; для сего надобно было не только приписать ему все заслуги и неимоверно преувеличить оные, но еще отнести все его ошибки на счет другого, что и было сделано.