На следующий день после штурма борисовского предмостного укрепления адмирал потерпел незначительную неудачу на аванпостах из-за ошибки одного офицера, проявившего более храбрости, нежели опыта. Отступив обратно за мост, адмирал потерял тридцать фур и 100 или 150 человек. Фельдмаршал писал об этом Императору: «Адмирал лишил меня 4.000 убитыми и 2.000 взятыми в плен, однако о сем не следует публиковать, дабы не произвести неприятного впечатления». Но это еще не всё. Графу Витгенштейну приказали перейти Березину и соединиться с адмиралом на правом берегу, а стоявшие в Мозыре 8.000 генерала Эртеля14 должны были поступить под команду Чичагова еще в Минске. Эртель под пустячным предлогом открыто не подчинился приказу, и адмирал хотел предать его военному суду. Но, решившись ослушаться Чичагова, Эртель знал, что угождает другому начальнику. И, действительно, адмирала вскоре попросили оставить дело сие без последствий, чем оно и закончилось.
| 16* |
| 243 |
Итак, у Чичагова стало на 8.000 человек меньше, однако же предстояло ему испытать и другие козни. Поелику никто не мог предугадать, на что сей человек способен даже и при столь ограниченных силах, надобно было любым способом убрать его с берегов Березины, и вот как взялись за это дело. 12 (25) ноября адмирал получил письмо князя Кутузова, в котором сей последний сообщал ему, что, согласно полученным несомнительным сведениям, , стало известно о движении главных* сил французов на Бобруйск (более 100 верст к югу, см. карту), и он поручает ему с величайшим поспешанием преградить неприятелю дорогу. Через невколько часов и граф Витгенштейн прислал таковое же сообщение. Адмирал, оставив одну дивизию в Студянке (20—25 верст
к востоку на Березине) и наблюдательные посты вдоль реки, форсированным маршем пошел на Бобруйск. Но не успел он пройти и двадцати верст, как прискакал казак с известием, что Бонапарте во главе всей своей армии атакует дивизию у Студянки. Там правый берег господствует над левым, а неглубокая река позволяет кавалерии переходить вброд, имея пехотинцев на крупах лошадей. После упорного боя, затянувшегося до ночи, командовавший генерал Чаплиц15 принужден был отступить; неприятель овладел лесом, навел мосты, и Бонапарте начал переправу. Несомненно, возникает вопрос, почему Витгенштейн не исполнил приказаний и почему главная армия, без которой ничего нельзя было сделать, в то самое решающее и давно уже предвиденное время оказалась в целых ста верстах от нужного места? Ответ прост. Если бы французская армия была уничтожена на Березине, славу пришлось бы делить между тремя генералами; более того, она почти исключительно досталась бы адмиралу Чичагову. Оставаясь же в тылу французов, их нельзя было остановить, но зато не представлялось бы никаких затруднений самому отважно подергать тигра за хвост, а всю вину возложить на одного человека 16.
Так оно и случилось. В С.-Петербург написали, что адмирал Чичагов пропустил Бонапарте, и сразу же со всех сторон возопили противу него как омерзительного предателя. Пишущий сии строки может засвидетельствовать, что ни в одном из петербургских салонов ни единый человек не задался вопросом: «А сколько же войска было под командою адмирала?», хотя сие обстоятельство заслуживает некоторого внимания.
Но Чичагов ничуть не поколебался от ужасного сего предательства и собрал все свои силы для атаки. На .это ушел весь день 15 (27)-го. Граф Витгенштейн еще с 13-го находился в Ra- kacy17, и хотя деревня сия отстоит всего на 25 верст к северо- востоку от Борисова, пушек его не было слышно до вечера 15-го. Адмирал незамедлительно снесся с ни^ и предложил назавтра каждому со своей стороны начать атаку; но та же самая причина, которая помешала 13-го, остановила его и на сей раз. Бонапарте занял все дефиле 18 своею многочисленной пехотой, пушками и той кавалерией, которую привели ему Виктор и Удино в еще довольно хорошем состоянии. Если бы Витгенштейн перешел Березину 16-го, тем самым он признал бы, что мог сделать это еще несколько дней назад; посему, хотя и согласившись с адмиралом, он ничего не исполнил из обещанного. Чичагов же начал наступление рано )^ром и был весьма поражен, совершенно не слыша пушек Витгенштейна. Он послал к нему с требованием о поддержке; граф же ответил, что у него нет понтонов. Тогда адмирал немедленно отправил ему свои и продолжал энергически атаковать неприятеля. После длившегося целый день боя войска его продвинулись вперед. Тогда Бонапарте, чтобы освободиться от своих обозов и тылов, поджег мост, оставив на левом берегу 10.000 человек, шесть пушек и несметную кладь. Витгенштейну досталась сомнительная честь захватить все это, и именно по поводу сего воинского подвига и возносили у нас благодарственный молебен. Сам почтенный граф имел слабость написать в своей реляции о сем деле: «Я принудил неприятеля переправиться у Студянки на другой берег». По поводу сего остроумцы говорили, что, значит, сражался он с адмиралом Чичаговым который имел приказ не допустить сей переправы. Остальное известно: в этот день адмирал уничтожил и пленил 18.000 французов, а также взял 7 пушек и 2 штандарта. Засим начал он энергическое, небывалое доселе преследование, ночуя только на биваках и не давая неприятелю ни минуты отдыха. За 12 дней от Студянки до Вильны французы потеряли 40.000 пленными, 25—30 тысяч умершими и 250 пушек. В Вильне Чичагов просил 20.000 человек для продолжения преследования, но фельдмаршал отказал ему. Три недели войска стояли перед Неманом и перешли его лишь после приезда Императора. Этим воспользовались остатки Великой Армии, и французам удалось вывести всех маршалов, всех известных генералов и около 4.000 офицеров.