174. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ(?)
3(15) НОЯБРЯ 1815 г.
<...) Приношу вам, г-н Граф, благодарность за предыдущее письмо ваше, доставленное графом Ростопчиным вкупе с весьма небезыинтересной брошюркой. Ныне Европа угнетена и раздавлена бандою философистов без морали, без религии и даже без разума, набрасывающихся на любое понятие о субординации .и стремящихся лишь к низвержению любой власти ради того, чтобы самим занять ее место, ибо по существу дела речь идет только об этом. К несчастию, сии господа порождены слепотой монархии. Но я надеюсь, что в конце концов она поймет свои заблуждения и восстановит порядок. При истинном желании ничто не может быть проще. Впрочем, г-н Граф, в громадной сей революции есть и случайности, каковые не могут быть вполне поняты человеческим рассудком. Но вместе с тем существует и общий ход вещей, который доступен разумению каждого имеющего определенные познания. В конце концов все обернется к лучшему, сие представляется мне несомненным. <. .)
175. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ
30 НОЯБРЯ (12 ДЕКАБРЯ) 1815 г.
Г-н Граф,
Сегодня, 12 декабря, наконец-то великая душа возвратилась в великое свое тело. Около одиннадцати часов вечера сюда прибыл Император. Остановившись у Казанского собора, он направился засим к августейшей своей супруге, и оба поехали к Императрице-матери, от которой возвратились тоже вместе. Император лег спать лишь в два часа, но снова был в своих санях еще до восьми утра. Он осмотрел экзерциргауз, побывал на разводе и т. д. и т. д. Затем заехал к фельдмаршалу Салтыкову, главе Государственного Совета, который теперь не совсем здоров; в десять часов он принял митрополита, и наконец все в точности вернулось к обычному своему порядку.
Его Императорское величество вновь подтянул ослабевшие было поводья; я не сомневаюсь, что приехал он с головою, наполненной новыми идеями и новым опытом, и Россия много выиграет после столь блистательного отсутствия своего повелителя. На мой взгляд, только люди, ослепленные предрассудками и духом партий, могут преклоняться перед Петром I, который пилил доски в Голландии, и в то же время не превозносить кампании Александра, спасшего Европу и прославившего русское имя. Но здесь, как и повсюду, явился дух злоречия, который хулит все то, чем другие восхищаются.
Весьма примечательно, что в Европе ни один из монархов, исключая короля Франции, не принадлежит к нации своей страны. А в одном государстве и вообще чужеземная династия сразу же пресеклась, как только начала усваивать себе национальность своих подданных. Государство сие есть Англия. В ней правили германцы, датчане, норманны, шотландцы, потом снова немцы, и вы видите, что сия последняя линия тоже накануне исчезновения.
И в России, подобно другим странам, царствующий дом иностранного происхождения. Когда Филипп V1 взошел на испанский трон, его называли французом, и я уверен, что в пятнадцатом веке пьемонтцы почитали герцога Людовика2 не совсем своим. Но сегодня никто не скажет, что Фердинанд VII3 не испанец, а Его Величество не пьемонтец, ибо натурализация вполне завершилась 4. Иное дело в России, здесь она еще продолжается. Русские по своему простодушию даже не понимают, что в их стране не царствующему дому надлежит слиться с нацией, а, напротив, сия последняя должна подняться до него.
Вот почему оказалось возможным, что превосходнейший российский монарх пока более оценен иностранцами, нежели своими подданными, ведь он недостаточно пропитан (если можно так выразиться) мнениями, обычаями и предрассудками, свойственными сей стране.
Сейчас весьма занятно читать отображающиеся на лицах всех великих государственных мужей волнение, страх и надежду. Никто не знает, заслужил ли он милость или опалу.