Его Величество Король Обеих Сицилий назначил сына герцога де Серра-Каприола 1 помощником посланника к отцу (с титулом» просто посланника). Таково весьма благородное и деликатное вознаграждение, имеющее целью своей утешить старость отца. Молодой Серра-Каприола на год младше моего сына и никогда не служил. Вследствие сего возгорелось воображение у моего молодого человека, и принес он мне прошение, которое хочет представить Его Величеству, дабы получить такую же милость. Я не стал ему препятствовать (пусть хотя бы Ваше Превосходительство оценит решительность кавалергардов) и не изменил в его прошении ни единого слова, тем паче слог его и мой не имеют ничего общего. Не думаю, чтобы можно было лучше владеть деловым языком. Добавлю к сему, что, благодаря нравственному своему характеру, равно как и познаниями, сын мой создан для дипломатической карьеры: он говорит на латыни, языках французском, итальянском, немецком и русском, с английского же весьма бегло переводит. Здесь он был бы чрезвычайно полезен Его Величеству. Все сии внешние достоинства могут быть легко удостоверены, и посему свидетельствовать о них может даже отец. Касательно же качеств ума и нравственности, не мое дело говорить о них; Его Величество сам может относительно оных осведомиться. Сомневаюсь, что, кроме поприща дипломатического, была бы какая-то иная возможность удержать вместе отца и сына. Пришло время, когда сын мой должен непременно возвратиться на службу своего повелителя; я же фигура второстепенная, посему и прошу Его Величество рассматривать меня как таковую. Если воспоследует соизволение соединить карьеру сына моего с моей, сие явится исполнением всех моих желаний, независимо от того, в каком виде оно осуществится. Единственное невозможное для меня дело — это оставаться здесь в теперешнем моем положении, ибо каждый день с ужасающей быстротой увеличиваются расходы. Все монархи, кроме нашего, поддерживают достоинство своих посланников, мое же положение свидетельствует о недовольстве моего повелителя. Я оканчиваю, и весьма несчастливо, уже сорок второй год службы и тринадцатый истинного мученичества. Пусть же Его Величество соблаговолит положить сему конец. После декабрьских событий
2 ничто не удерживает меня в Санкт-Петербурге: по сути дела теперь здесь совсем нет католического богослужения. Как и предсказывали, вместо иезуитов к нам назначили польских мужиков, а недавно одному из них велели говорить проповедь по-итальянски, что, конечно, оборотилось сущей комедией. Тайные силы, стремящиеся уничтожить католическую религию, весьма ловко унижают наше духовенство; все переменилось за какое-то мгновение. Редко доводилось мне видеть зрелище столь же любопытное, tmnb и печальное. Иезуиты, обманувшиеся числом и высоким положением новообращенных, уже почитали, как говорится, город взятым, но действовали они с излишней поспешностию. Пробудилась национальная гордость, и воспоследовала катастрофа. Для религии, имеющей здесь не менее 10.000 прихожан, это был смертельный удар. Теперь в сем' городе католик не может даже прилично умереть. Тем не менее, если Его Величество сочтет уместным причислить ко мне сына моего и увеличить мое жалованье, я, хотя и противу своего желания, продержусь здесь еще какое-то время единственно ради карьеры моего сына. В противном же случае я прошу как милости отозвать наб обоих соответственно положению каждого. Присовокуплю еще, что если Его Величество даст сыну моему какой-нибудь дипломатический статус, желательно не отзывать его одновременно со мной, а оставить при новом чрезвычайном посланнике, дабы выказал он свои способности на дипломатической службе. Однако же он не может быть ни секретарем посольства, ни поверенным в делах, ибо титулы сии ниже его чина. Вполне уместным было бы простое звание посланника, без всяких при оном усиливающих эпитетов. Здесь, например, оное предоставлено от имени Короля Нидерландов3 простому голландскому купцу4. Впрочем, г-н Граф, я изложил это, дабы все было сказано. Если Королю будет угодно дать мне отставку и сие пойдет на пользу моему сыну, я готов к этому. <...)