<. .> Некий итальянский архитектор по имени Руска 1 запросил за приведение в порядок дворца, назначенного для Их Прусских Величеств, 40.000 рублей и два или три месяца работы. Когда же велено было ему все полностью завершить в течение нескольких дней, потребовал он 100.000, каковые тут же ему и дали. Тысяча работников трудились без отдыха, 500 днем и 500 ночью. Накупили множество мебели, бронзы, всяческого рода украшений, как будто у российского Императора недостает всего этого. Праздники с быстротою сменяют друг друга: балы, представления в Эрмитаже, концерты и т. д. <. .)
Положение мое в сей стране сделалось своего рода театральны^ представлением. Поелику Его Величество находится с Францией в состоянии войны, как мне держать себя здесь? Дело настолько непонятное, что некоторые полагают, будто я уже не исполняю своих обязанностей; получилось, к примеру, одно письмо из Вены буквально с таким адресом: «Бывшему посланнику Его Сардинского Величества». Всем известна моя привязанность.
тс герцогу де Серра-Каприола. Я вижусь с ним всякий день, это уже семилетняя близость. Тесно связан я и с наиглавнейшими противниками французской партии: часто бываю у графа Строганова 2 и его невестки 3, у княгини Голицыной, у матери сей последней, у графа Григория Орлова4 и др. Семейства сии окончательно сбросили маску и даже не принимают французского посла. Что касается меня, то я никоим образом не скрываю свой род мыслей (избегая разве оскорблений, которые всегда есть не что иное, как глупость); впрочем, сие нимало не роняет меня в глазах французского посольстсва. Все делают мне любезности безо всяких авансов с моей стороны, хотя бы в виде визитных карточек. <. .)
Руска, Луиджи (1758—1822)—итальянский архитектор. В 1782—1818 гг. работал в С.-Петербурге, где им были построены: Обуховская больница, Дом иезуитов, дворец графов Бобринских, Кавалергардские казармы, портик Перинной линии и др. здания.
2 Строганов Александр Сергеевич (1733—1811)—граф. Государственный и общественный деятель. Сенатор. Президент Академии Художеств. Директор Императорской Публичной Библиотеки (1800—1811).
3 Строганова София Владимировна (1774—1845)—графиня. Урожденная княжна Голицына. Жена графа П. А. Строганова. Хозяйка великосветского салона в С.-Петербурге.
4 Орлов Григорий Владимирович (1777—1826) —граф. Сенатор. Автор французских книг по истории итальянской живописи и музыки. Жил большей частью в Париже.
88. КАВАЛЕРУ де РОССИ
3 (15) ФЕВРАЛЯ 1809 г.
Г-н Кавалер,
За время пребывания Их Величеств Короля и Королевы Прусских, длившегося двадцать дней,' празднества беспрерывно следовали друг за другом; Император делал все, что только может придумать самая искренняя дружба. Балы, театральные представления, ужины, фейерверки, военные маневры, одним словом, ничего не было упущено, и, сказать вам правду, похоже, что в конце концов все устали и силы челозеческие иссякли. Таковому вихрю развлечений суждено было завершиться столь ужасным образом, что я не могу и подумать об этом без содрогания. Здесь есть весьма обширные постройки (одни каменные, другие из дерева), которые служат для учения солдат при дурной погоде и называются экзерциргаузами. Хотя в больших сих залах есть по че'тыре^печи, температура там не превышает наружную более чем на 5 градусов, и если снаружи 20 градусов, солдатам достается 15; правда, отсутствие снега и ветра есть преимущество немаловажное. 15 (27) числа прошлого месяца, при сильном холоде, назначены были учения гвардейского Измайловского полка в-одном из сих великолепных сооружений, построенном недавно на Петергофской дороге. Учение имело начаться в 9 часов утра, а в 7 здание рухнуло под тяжестью замерзшего снега. Достаточно было простоять ему еще два часа, и там погибли бы сам Император, Великий Князь, оба прусских принца 1 и вся их свита вкупе с 1.500 солдатами. Ужас охватывает при одной мысли об этом. Вот характеристическая черта нравов сей страны: о сем небольшом приключении едва говорили, и мне ни в одном доме не довелось слышать по этому поводу ни слова, исключая те случаи, когда я сам о нем заговаривал. Таков сей народ, и ежели приключилась бы беда, не сомневаюсь, по прошествии первого- впечатления стали бы говорить лишь о торжествах новой коронации. <. .)
Во время празднества, каковое сам он (Коленкур. — Д. С.) давал 15 (27)-го, накрыто было 400 кувертов, и все прошло в совершенном великолепии. На дворцовый стол подали семь чудных груш, доставленных из Москвы и стоивших 700 рублей. О них много говорили, история их и вправду занимательна. В императорских московских теплицах вырастили только десять груш. Обер-гофмейстер, всегда угождающий французскому послу, предложил их для его празднества. В Москве тем временем какой-то мошенник украл все груши; его поймали и отдали в солдаты, но пока суд да дело, груши были проданы и увезены в Санкт-Петербург, а три и вовсе сгнили. Оставшиеся пришлось выкупать по сто рублей за каждую.