91. КАВАЛЕРУ де РОССИ
19 АПРЕЛЯ (1 МАЯ) 1809 г.
<. .) Поелику я часто писал вам о расходах и стеснениях; пришло мне в голову списать для вас один лист из моей счетной книги; как вы понимаете, отнюдь не для того, чтобы просить,, у меня и в мыслях нет ничего подобного, но лишь ради осведомленности вашей касательно моих трат в сей стране. Кстати, могу заверить вас, что ежели упадет мне с неба 8 или 10 тысяч рублей,, я поостерегусь что-либо менять в своем образе жизни, ибо не следует придавать себе такой тон, который не сможешь поддерживать в дальнейшем. Великое множество расходов не поддается исчислению, но самое убийственное теперь — это гардероб. Исчезло и английское, и французское сукно, а то, что есть, стоит 22— 23 рубля аршин, сшитые же из него костюмы не выдерживают и трех месяцев. Все цены взбесились и растут быстрее, чем курс золота к ассигнациям; даже за настоящие деньги не купишь того, что в прошлом году. И посреди сих всеобщих бедствий роскошь нимало не уменьшается: вина, лошади, экипажи, балы, фейерверки и пр. и пр. В Новой Деревне, где летом стоят кавалергарды, обосновался француз-трактирщик. Он нанял три дома и кормит сих господ по три рубля с головы, без вина. И это считается даром. На столе у него лежит изящно переплетенный фолиант с надписью: «Деревенский кредит». Есть младшие офицеры, имеющие по 8.000 рублей, и такие, у которых нет ничего. Все тратятся одинаково. Недавно один корнет, стоящий в строю рядом с моим сыном, давал обед за 400 рублей, не имея в кармане ни копейки. Одно дело тратить, платить же никто не думает, разве только санкт-петербургским девкам, коих приглашают на сии философические празднества. Но в таковых сумасбродствах мы видим и достойное внимания' зрелище — это малая когорта юных иностранцев, которые и по доброму своему воспитанию, и вследствие' полнейшего отчуждения от всеобщей развращенности, благодаря счастливым обстоятельствам, с благоразумием идут своим путем, развлекаются лишь промеж себя или в самом лучшем обществе и испытывают отвращение к тем безумствам, кои видят вокруг. Я часто вместе с герцогом с удовольствием смотрю на сию молодежь. Кто знает, что из них будет дальше? <. .)
92. КОРОЛЮ ВИКТОРУ ЭММАНУИЛУ I
11 (23) МАЯ 1809 г.
<. .) Убеждение Его Императорского Величества непоколебимо: «Ничто не может сокрушить Наполеона, и если я поссорюсь с ним, Россия погибнет». Отсюда и все остальное, Государь. Он до крайности недоволен поведением Англии во время последней коалиции и почитает себя оскорбленным; встречи в Тильзите и Эрфурте 1 довершили дело: теперь он непреклонен. Однако я полагаю, в глубине своего сердца он чувствует то, что вполне согласно с природой вещей, ибо легче представить себе квадратный круг, нежели монарха в роли Бонапартова друга. Когда Ко- ленкур принес ему известие о фатальном деле при Экмюле2 26 апреля, Император расцеловал его, а обер-гофмейстер Толстой дал 200 рублей камердинеру посла, принесшему ту же новость. Тем не менее, Государь, я могу почитать за достоверное, что Император уже знал об этом и был весьма неприятно поражен. Его упорное следование принятой политической системе если и не слишком- мудро, то, во всяком случае, тщательно обдумано. Навряд ли способен он возвратиться к прежнему, исключая, быть может, какие-либо большие успехи Австрии. А пока его везде преследуют неудачи. Русские отбиты по всей браиловской линии 3; турки уже уничтожили четыре или пять тысяч войска; в Персии дела идут нисколько не лучше4. <. .)
Встреча в Эрфурте — свидание императоров Александра I и Наполеона I в немецком городе Эрфурте 27 сентября — 14 октября 1808 г., закончившееся соглашением о возобновлении союза, признанием перемены династии в Испании и присоединения к России Финляндии и Дунайских княжеств.