104. ГРАФУ А. К. РАЗУМОВСКОМУ
11 (23) ИЮНЯ 1810 г.
Г-н Граф,
Боссюэ 1 совершенно справедливо сказал: «Нет ничего лучше того, что уже испытано». Позвольте же мне представить вниманию вашему краткое изображение прежней системы образования, каковую в настоящее время пытаются всеми возможными способами возродить во Франции с присовокуплением необходимых изменений. Картина сия приведет меня и к рассмотрению того плана, который вы соблаговолили сообщить мне.
Школьный курс разделялся на семь классов и продолжался семь лет.
1. Пятый класс. Здесь преподавали начала латинского языка, и юноши упражнялись в небольших сочинениях; им объясняли легких авторов. Каждый урок задавался накануне; ученик, когда учитель говорил ему: «N., читайте урок из «Эклог» Вергилия», — должен был взять книгу и, читая каждую фразу, переводить ее с объяснениями. Особливо поощрялись и выделялись те, кто выучивал текст наизусть, но сие не было обязательным. В том, что касается морали и религии, заучивали катехизис, который объясняли ученикам в классе.
2. Четвертый класс. То же, что и в предыдущем, но более трудные авторы и в большем числе.
3. Третий класс. По латыни он назывался suprema gramma- tica (высшая грамматика), ибо здесь должны были достигать совершенного знания латинского языка в отношении грамматическом, так что после него речь шла уже лишь об изяществе слога. Ученикам объясняли самых трудных авторов. Ради краткости я не останавливаюсь на прочих подробностях, хотя и весьма существенных.
4. Гуманитарный класс. Здесь, как я уже сказал, начиналось царство изящного слога. Изучали латинскую риторику по самым лучшим образцам, что превращало юные головы в бесценные хранилища, и уже не забывали они впредь ничего из воспринятого.
Молодые люди начинали летать на своих крыльях, и им задавали уже писать сочинения. <. .)
Для сего учитель выбирал какой-либо сюжет из религии, морали или даже басни и предлагал его ученикам. К примеру, он говорил: «Мидас2 выпросил у богов дар обращать в золото все, к чему бы он ни прикасался. Объясните неудобства сего безумного желания». Конечно, все молодые люди понимали неудобства сего, но каждый вкладывал в сочинение собственное свое воображение и приучался смотреть на всякий предмет с разных сторон.
Когда все сочинения были написаны и поданы учителю, он показывал ученикам, с каким изяществом трактовал сей предмет Овидий 3, и -в этом состоял еще один урок.
Что бы ни говорилось, нет иного способа упражнять юношество в сочинительстве и красноречии. Когда говорят, дабы принизить какой-либо труд: «Это школярское сочинение», — сие означает лишь то, что человек образованный или автор с претензиями не должны писать по-школярски, но отсюда ничуть не следует хулы на ученика, пишущего, как оно свойственно его возрасту.
Прошу, г-н Граф, простить мне сие отступление. Спешу возвратиться к нашему предмету.
5. Риторический класс. Представлял собой повторение предыдущего, но в значительно расширенном виде. Только теперь приступали к изучению своего родного языка, поелику считалось общепринятым, что вначале надобно поучиться древностям.
К концу пятого года литературное образование полагали завершенным.
6. Класс логики. В шестом классе изучали правила рассуждения, свойства и приложения силлогизмов. Ученикам диктовали один трактат из морали и один из метафизики, что не представляло собой никакой опасности, оставаясь лишь своего рода светским богословием, ни в чем не противоречащим догматам христианства.
7 Физический класс. Преподавание здесь определяется уже самим названием. С тех пор, как сей класс сделался чисто математическим, он представлял некоторые трудности для тех, у кого не было склонности к сей науке. Впрочем, никого не заставляли учиться в нем из опасения перейти границы умеренности.
После сего молодой человек был готов для университета, где преподавали то, что называлось искусствами, то есть изящную литературу и философию. Медицина и право назывались ЧЕТЫРЬМЯ ФАКУЛЬТЕТАМИ,4 и курс каждого занимал пять лет. Вот вам двенадцать лет жизни, посвященные тернистому учению, из них пять чисто литературному образованию и два — основам моральной философии и физики.
Из сего, г-н Граф, вы можете видеть мудрость наших предков. Каждый (я имею в виду высшие сословия) должен был хорошо мыслить, хорошо говорить и хорошо писать; посему общее образование и ограничивалось этими тремя отраслями. Потом уже каждый делал свой выбор и посвящал себя какой-либо отдельной науке. Никому и в голову не приходило, что епископ должен знать химию, а адвокат—математику. Первоначальное образование никогда не выходило за очерченные мною пределы. Так были воспитаны Коперник, Кеплер5, Галилей6, Декарт7, Ньютон, Лейбниц8, все Бернулли9, Фенелон, Боссюэ и тысячи других.