Вот те главные предметы, которые надобно убрать без всяких колебаний. Я слишком хорошо знаю, что самые лучшие намерения чанТе всего бесплодны и их надобно подгонять под существующие предрассудки. Однако же всегда следует иметь в виду желаемую цель, и тогда государственный муж сможет приблизиться к ней, насколько то позволят наличные обстоятельства.
Но я ничего не сделал бы, г-н Граф, если бы не представил на ваше усмотрение те два предварительных вопроса, касательно коих и следует прежде всего принять решение.
Вот первый из них: желает ли Его Императорское Величество иметь в своем государстве классическое образование?
Ежели будет решено противное, тогда надобно убрать ученые языки, которые занимают почти все время. Если ответ окажется положительным, следует поставить во главу угла латынь с присовокуплением лишь математики (прекрасной и полезнейшей науки) и нескольких лекций из географии и истории. Одним этим уже будет занято все время. Но прежде всего надобно бесповоротно решить да или нет и ни в коем случае не воображать, будто можно учить древним языкам какими-то новыми способами. В проекте сказано, что будут избегать бесплодных правил; напротив, языки сии возможно постичь лишь с помощью таковых правил — сочинениями и заучиванием образцов наизусть. Проект рекомендует вместо сего аналитическую методу (бессмысленное сочетание слов). Но, г-н Граф, поверьте опыту: честию заверяю вас, что никогда аналитическая метода (сиречь междустрочные переводы) не способна научить мертвому языку. И опять-таки; нужен он или нет? В первом случае хорош только один способ: 1. изучение грамматики наизусть с разделением ее на уроки по всему курсу; 2. попеременные переводы с помощью словарей с изучаемого языка на родной и наоборот; переводы, а самое главное заучивание наизусть, образцовых произведений.
Если же за дело возьмутся по-иному, ничего доброго из сего не выйдет. Я охотно готов поручиться в этом честным словом, нимало не сомневаясь, что опыт не опровергнет меня.
Второй вопрос, самый важный. *
Каким образом предполагается согласовать систему учения с военной службой, каковая долженствует быть первейшей во всякой монархии?
Согласно проекту, в лицей принимаются мальчики не моложе десяти лет и не старше пятнадцати. Возьмем средний возраст между двенадцатью и тринадцатью. Молодой человек будет заканчивать курс на своем девятнадцатом году, но в такие лета любое тщательное образование, особливо классическое, может лишь начинаться.
Отсюда следует весьма важное обстоятельство: молодые люди, которые с двенадцати или пятнадцати лет посвятили себя военному делу, будут получать чины как раз в это самое время; и отец семейства, пожелавший приготовить для императора добрых и полезных поданных и отдавший детей своих на долгое и тяжелое обучение, будет в буквальном смысле слова наказан, а ленивое невежество с насмешкою возьмет верх над науками.
Посему всякий добросовестный отец обязан не допускать своих чад к классическому образованию из одного только страха испортить их карьеру и положение в обществе.
Следовательно, все старания правительства российского об образовании высших сословий останутся совершенно втуне, ежели не будет установлен возраст, раньше которого не принимается никто в военную службу, и возраст сей должен быть достаточно велик, чтобы всякий отец семейства мог дать детям своим гуманитарное образование, не боясь ущерба для их карьеры.
Надобно назначить сей возраст (никак не моложе восемнадцати лет) столь непреложным, как и прочие основополагающие законы, и чтобы никакое мыслимое соображение не могло изменить его.
Но это еще не все. Предположим, что молодой человек имеет приятную внешность, хорошее происхождение, смелость и чувство чести, но отнюдь не расположен к наукам. Неужели Император лишит его счастия служить лишь потому, что он не разумеет ни литературу, ни алгебру? Сие также должно быть решено с полной определенностью.
Каждый человек, знающий Россию, не усомнится в невозможности такового ограничения. Полагаю, оно было бы неблагоразумно и в любой другой стране.