Томас первым сошел с кэба, а следом с важным видом ступил на брусчатку Оллфорд. И как только высокая фигура суперинтенданта появилась среди толпы, навстречу к нему быстрым шагом направился один из констеблей, стоявших у входа в трактир.
– Ну?.. Что тут, Одли? – спросил Оллфорд у полисмена с бледным румянцем на щеках и редкими рыжими усами.
– Убийство, сэр! – бойко доложил констебль. – Омерзительное убийство, сэр! Я даже не припомню, чтобы раньше...
– Превосходно, Одли, – прервал доклад суперинтендант. – Проводи нас, сынок, – совершенно по-отечески обратился он к стражу закона.
– Да, сэр. Прошу вас, – ответил Одли, забегая вперед, чтобы открыть входную дверь.
Томас никогда ранее не прибегал к услугам «одиноких дам», но хорошо был осведомлен о существовании подобных заведений. И, честно говоря, в его жизни была только одна женщина, да и то, давно позабытая им.
«Неужели так выглядит дом разврата? – подумал он. – Какая же здесь вонь...»
Постояльцев трактира Берч не обнаружил. Только, словно оловянные солдатики, констебли стояли вдоль стен у дверей многочисленных комнат.
– Сэр, нам нужно подняться по лестнице на второй этаж, – прервал мысли Томаса голос констебля Одли.
– Этим делом занимается старший инспектор Джеймс Бакер из Скотленд-Ярда, – проинформировал Оллфорд Берча. – Молодой и толковый сыщик, скажу я вам, но уж слишком шумный. Да вот он и сам – собственно, знакомьтесь.
– Моё почтение, сэр! - еще издали громко поприветствовал инспектор Бакер суперинтенданта .
– Я представляю вам, Берч, одного из лучших детективов Лондона – Джеймса Бакера! – Оллфорд указал рукой в сторону инспектора.
Инспектор Бакер на это широко улыбнулся и протянул руку новичку.
– Томас Берч, – в ответ назвал свое имя новичок и заметил, что ладонь лучшего сыщика была тонкой и гладкой.
Инспектор со своей стороны, за секунду окинул взглядом новобранца и, не отметив для себя ничего особенного, направил всю свою бурную энергию на Оллфорда.
– Знаете, сэр, тут дело ясное, – живо начал он доклад голосом с намёком на тенор. - Некая Пегги Чадлер, а по другой, имеющейся у меня информации, Криворотая Пегги найдена в своей комнате убитой. Хорошо, если бы просто убитой, – «что мы раньше не видели убийств?». Но здесь, сэр, о-со-бый случай. При осмотре тела, и это только по предварительным подсчётам, доктором обнаружено не менее пятидесяти колотых ран. Представьте себе, сэр, пятьдесят, нанесенных ножом или каким-либо другим острым предметом, доктор выяснит позже, что это было. И судя по характеру и числу увечий, у меня сложилось твердое убеждение, сэр, что женщину искромсал человек, не имеющий опыта в подобных делах, или просто умалишённый. Ну, зачем, скажите мне, убивать пятьдесят раз? По мнению доктора Oувена, две-три раны на теле жертвы были смертельными. Тут явно поработал не просто сумасшедший, а какой-то маньяк.
– Прошу вас, Бакер, – прервал доклад инспектора Оллфорд. – Давайте обойдемся без этих крайних версий. Вы же знаете, как у нас газетчики умеют раздувать подобные события. Этим писакам только дай повод. Избавьте меня, прошу вас Джеймс, и не упоминайте ни-ко-гда.
– Да, сэр. Я все понимаю, – согласился Бакер. – Ну, а что вы скажите на это? – спросил он, когда все трое оказались в комнате жертвы.
Ошеломляющая картина преступления предстала перед глазами Оллфорда и Берча. Вся комната, включая мебель и стены, была измазана кровью, и складывалось такое впечатление, что всех предметов коснулась страшная трагедия насильственной смерти; а ноги жертвы, торчащие из-под кровати в огромной луже запекшейся крови, придавали всей этой жуткой картине нечто невообразимое и невероятное и наверняка вызвало бы у человека, не искушенного в подобных делах, чувство неописуемого ужаса. Сама жертва, вернее, её верхняя часть, находилась под кроватью и оставалась невидимой для присутствующих.
– Пегги, вероятно, попыталась спрятаться под кроватью, но не у-спе-ла, – изложил свою версию инспектор.