Что там говорить, но все недавние приобретения семьи Пандо были крайне неудачными. Видимые невооруженным глазом, дефекты несчастных сироток и их истощенные тельца, отталкивали покупателей и барышей не сулили, а только одни сплошные, – сплошные и ненужные расходы.
Когда же семейная парочка окончательно убеждалась, что «товар» никудышный и вряд ли на него будет найден соискатель, то, не испытывая особых душевных мук, избавлялась от лишних ртов. Как? Да очень просто. Лора без тени сожаления, задыхаясь и обливаясь потом, душила детей бельевой верёвкой, а Кирке топил трупы в бурой и вонючей Темзе. Бедолага не выносил этих опасных и ужасных процедур. Ведь он подвергался невероятному риску. Стоило ему хотя бы только раз попасться на глаза какому-нибудь «бобби», то участь Пандо была бы незавидной. Висели бы они на пару с Лоретой в петлях на площади перед тюрьмой Ньюгейт, а их грязные раскачивающиеся пятки вызывали бы отвращение у зевак. Но куда деваться? Кирке выполнял приказы жены беспрекословно. Ведь перечить Лоре, он не смел, да и если бы попытался как-то возразить, то жёнушке не составило бы особого труда – также, пыхтя и потея, придушить и его своими крепкими, как у мясника, руками. Глубокой ночью Кирке, словно крыса, весь дрожа от страха, пробирался к набережной и топил, топил младенцев. Еще круги на воде не успевали окончательно скрыть преступление, как он пулей возвращался домой и прятался под лестницей. Ужасные кошмары лезли Кирке в голову и не покидали его ни днем, ни ночью. Ему казалось, что он определенно сходит с ума. Всплеск, круги на воде, темные маленькие фигурки с неразличимыми детскими лицами, и всё это вперемешку в его сознании, и как результат: холодный пот, постоянное недосыпание и крайнее психологическое истощение.
Вырученные деньги за ребёнка Лора спрятала. И теперь все ее чаянья были устремлены на милую крошку. В конце-то концов, это помогло бы хоть как-то поправить их семейный, весьма плачевный, бюджет. Тем более что именно сегодня, Пандо ожидали богатого гостя, а хорошенький младенец, к тому же, девочка, был как нельзя кстати. Лора нашла кусок шелковой ткани, надежно спрятанный и припасённый для такого случая, и, смочив его последними, вульгарно пахнущими каплями духов, случайно позабытые кем-то из посетителей, запеленала ребенка. И как только ночь вступила в полные права, напряжение в ожидании покупателя достигло своего пика и такой долгожданный стук в дверь, все же оказался неожиданным для Пандо, и заставил их одновременно вздрогнуть. Лора, что-то ядовито шепнув мужу, лично пошла встречать гостя, а Кирке растворился в черном мраке, где-то под своей любимой лестницей.
В приют вошла во всём черном тонкая, словно спица, женщина. И все попытки Лоры рассмотреть лицо ночной визитёрши оказались тщетными. Черная вуаль надежно скрывала тайну, но запах, стать и бесшумная поступь всё же выдавали в незнакомке некий достаток. И Лора оказалась в чём-то права. Это была служанка Мэри Уильямс. По поручению своей богатой и бездетной хозяйки девушка должна была за пять фунтов отыскать новорожденного и, никем не замеченной, вернуться домой. Главными предъявляемыми требованиями к младенцу, были условия отсутствия каких-либо изъянов, чтобы ребенок был непременно девочкой с хорошим здоровьем и аппетитом.
Ночная гостья попросила настоятельницу распеленать ребенка. И убедившись в качестве «товара», сунула в руки ей деньги и удалилась. Как только она покинула приют, Кирке вышел на свет и заглянул жене из-за спины в попытке рассмотреть выручку. Но ему это не удалось. Лора двинула плечом мужа под подбородок, и тот ничего не увидел, а только плямкнул своим беззубым ртом.
А Мэри с младенцем в руках спешила домой. Ей было безумно страшно ночью в трущобах среди воров, проституток и нищих. Пройдя одну из улиц, она остановилась. Преграждая путь, ей навстречу из темноты двинулись две темные тени…
Мэри жутко испугалась и решила вернуться, но отыскать приют Пандо не сумела. Она-то и в первый раз с трудом разыскала его, а теперь в полной темноте да еще преследуемая кем-то, безнадежно натыкалась на запертые двери домов, схожих друг на друга, словно их возводил слепой безумец. Все ее тело трепетало от страха, и бедняжке хотелось закричать о помощи, но тайна о младенце и страх, сковавший ее волю, не позволили Мэри этого сделать.
И вот чья та шершавая ладонь с запахом табака закрыла девушке рот…