— А он придет вечером на бал? — с надеждой спросила она.
Сандальфон отрицательно покачал головой: — И в этом он дал отрицательное решение. Я спросил его куда он собирается, и он не сказал. Лишь одарил меня задумчивым взглядом. Я напомнил ему что сегодня твой день рождения, Мария. Тебе исполнилось девятнадцать, и это событие как я и обещал — мы отметим. Все уже готово. Скоро, после проповеди, начнется празднование в твою честь!
Мария скромно кивнула. Она чувствовала радость и приближение праздничного события. И не знала как отблагодарить всю семью Дельгадо за те подарки и поздравления, которые сыплются на нее с самого утра.
— Он поздравил тебя? — ласково смотрит на нее глава семьи.
Девушка едва качнула головой. Нет, он ее не поздравлял. Михаэль единственный, кто сегодня еще не оказал ей данного внимания. Она не видела его с самого своего пробуждения.
Она много где его искала, и заглянула в его мастерскую, зная что там он бывает чаще всего. Но и там его не оказалось. Он будто избегает ее весь день.
Сандальфон и без слов понимает ее. Он с легкостью читает ее печаль на лице.
— Я могу тебя попросить? — решил он сменить тему короткой беседы.
Она готово кивает.
— Останешься до конца мессы? Я хочу кое-что показать тебе. — напустил он на себя загадочное выражение лица.
Смотря на него, она отвечает не сразу, будто находясь в некоем трансе. Затем скидывает оцепенение, и отвечает с сомнением: — Если только не надолго…
Мужчина согласно кивает и пропускает ее вперед. После сам отправляется на кафедру, справа от алтаря, где он по воскресеньям, средам, и пятницам читает проповеди прихожанам.
***
После слов Сандальфона о великом водовороте вечности, в котором царит лишь песня, он замолчал. И в подтверждение этого, хор девочек запел ту самую песню, услышанную девятью богами тьмы сразу после рождения. Ее помнил и Дельгадо старший. Поэтому он решил записать ее в специальные знаки, и открыл при храме музыкальную школу, в которой учил городских детей этой композиции. Благодаря детям, он смог собрать специальный хор, чьи голоса звучали лучше всего.
Наконец девочки остановили песнь. И глава дома достал хрустальную чашу. Он закрыл глаза и прошептал некое заклинание.
Посуда наполнилась белой жидкостью, похожей на молоко.
К нему подошли пара четырнадцатилетних мальчиков, также ученики его храма. Они держали в руках огромную золотую чашу, глубокую и пузатую. В нее Дельгадо и вылил все из хрустальной посудины. Он лил до тех пор, пока напиток не заполнил собой все пустое пространство.
— Подходите по очереди, и вкусите свое исцеление! — пригласил он прихожан.
Все присутствующие поднялись и выстроились в очередь возле золотого сосуда.
— Матушка, может тебе стоит снова попытаться? — с надеждой спросил Техиру Анселм, ее четвертый сын. Самый младший в семье.
— Не стоит мучать себя пустыми надеждами, мальчик мой… — устало ответила Техиру. — Твой отец давал мне этот напиток много раз, надеясь что он меня исцелит как других. Но моя болезнь слишком тяжела. Она неизлечима. Иди, выпей со всеми, чтобы твое сердце исполнилось радости.
— Прости матушка, я останусь рядом с тобой. — отказался Анселм. — Как ты сегодня?
— Не так плохо как обычно. — без улыбки ответила женщина. — Анселм, ты не мог бы сделать кое-что для меня?
— Конечно! — с полной готовностью ответил младший сын.
— Присмотри за отцом… Он беспокоит меня последнее время. Боюсь, моя болезнь может сломать его волю. Он почти не спит. Временами, я слышу как он молиться возле моей постели! И его голос заставляет разрываться мое сердце. Когда меня не станет…
— Матушка! Не говори так! Ты проживешь еще целую вечность. — перебил ее Анселм. Ему было горько слышать подобные слова от любимой матери.
— Не перебивай меня, — мягко одернула его женщина. — Ты не видишь, но все так, как я говорю. Лекарства еще нет, и Сандальфон не успеет его отыскать. Поэтому, когда я покину вас, не пытайся ему мешать! Ни при каких условиях. Просто следи за ним, но не вмешивайся. Ведь он не всегда был таким. Когда-то он был жесток, эгоистичен и озлоблен на все миры. Боюсь, если не найдется иной девушки, после меня, которая усмирит его черное сердце, может случиться нечто страшное!
Анселм удрученно взглянул на отца: — Ты говоришь ужасные слова, мама…
— Нет, я всего лишь говорю правду. Тебе и всем остальным придется нелегко первое время. Отец будет убит горем, и его поведение порой будет пугающим. — печально продолжала Техиру. Ее подслеповатые глаза начали слезиться. — Я искренне не хочу этого… И поэтому, кажется, я нашла хорошую замену. Она влияет на Сандальфона положительно. Я вижу это по его глазам, когда он смотрит на нее.