Чуть дальше слева «Зеленый магазин»: темно-изумрудные двери и рамы, салатовые стены. Прямо на окнах хозяева нарисовали слоганы вроде «Никаких испытаний на животных» или «Честная торговля». За стеклом, тем не менее, все вперемешку — тапки, футболки, открытки, бокалы, статуэтки и фото пропавшей женщины.
Пальцы совсем онемели от мороза.
— Люк? — выдыхаю облачко пара, и оно тут же осыпается искрами ледяных кристаллов. Неужели так похолодало?
Часы на магазинчике «Mod» показывают четверть одиннадцатого.
Может быть, брат пошел в другую сторону?
Бреду по Бридж-стрит к реке. На окне адвокатской конторы «Адам Дуглас и сыновья» — то же сообщение о пропавшем человеке.
Выхожу на набережную. Реку укрыл туман; мутные огоньки фонарей висят в воздухе будто сами по себе. Мир теней и эха.
Ариадна как-то показывала фото своего путешествия в Чехию — сейчас мне кажется, что Бервик со стороны реки очень похож на те снимки, на Прагу.
— Люк?
«Форд» послушно тормозит перед надписью «Slow» на брусчатке и, громыхая, взбирается на мост.
Я совсем замерзла и постоянно кашляю, но продолжаю идти — словно что-то тянет вперед.
У меня все в порядке. У меня все в порядке. Надо только не забывать дышать.
— Где ты, Люк…
— … боюсь за нее. Она так изменилась за последний год.
— Она же подросток. Ты чересчур…
Это родители шепчутся внизу. Думают, что я не слышу, но у нашего «вигвама» слишком хорошая акустика. В голове картинка гостиной: диван с пятном шампанского, мама вяжет что-то шерстяное и ненужное, папа переключает каналы с изможденным лицом.
— А эти драки? Фил, она же всегда в синяках. А оценки? Раньше она была отличницей, а теперь мистер Ходжсон пишет, что постоянно оставляет ее после уроков.
Не помню, как я вернулась. На телефоне десяток пропущенных звонков от Эми и мамы; волновались, наверное.
Мы живем в Ньюфилдс. Тесный кубик из двух этажей: вверху я и Люк, внизу родители. Четыре таких прижавшихся домика ступеньками спускаются по холму; дальше сетка и обледенелый берег с полотном железной дороги.
— А ее прическа? А одежда? Зачем она нацепила куртку Люка?
— Милая, она просто привязалась к нему. Разве ты бы не мечтала о таком старшем брате?
— Не знаю… — мама вздыхает. — Ты веришь, что он пропал?
— Да нет, конечно, Люк всегда был горазд улизнуть куда-нибудь, а потом свалиться, как снег на голову…
Люди глухие. Стоите ли перед ними, истекая кровью, кричите ли о помощи — в ответ услышите только: «Какой замечательный сегодня денек, не правда ли?»
Люк никогда бы не уехал без меня — мы все делаем вместе. Делали…
Подхожу к окну. Темное небо, мерцание фонарей, ряды даунхаусов с уныло-бежевой черепицей. Если прижаться к пластику — так что смешно расплющит нос — справа видно кусочек моря. Маленький спасительный огрызок, вроде тех полостей воздуха подо льдом, где можно дышать, когда провалился в реку. Пара дюймов — не больше — только высунуть нос.
— Вуф!
— Привет, Рауль, — спаниель топочет по лестнице и, вытянув язык, прыгает передо мной.
— Вуф! Вуф!
Треплю шерстку песика, а сама думаю о брате.
Зачем он ходил в библиотеку? …
В интернете почти никакой информации, только статья про историю линии на сайте графства. Нудно и вся суть в последнем абзаце:
«Ветка была закрыта для пассажирских перевозок в 1930 году; после национализации британских железных дорог в 1965 и прихода на пост президента компании Ричарда „Топора“ Бичинга были окончательно прекращены грузовые рейсы, пути демонтированы, а станции проданы в частную собственность».
Значит Вулер и Акелд перестали существовать в шестидесятые годы. Где же Люк взял билет?
— Или это не его. Да, Рауль?
— Вуф!
Скверное февральское утро. Скверное настроение. Тусклое небо осыпается шелухой снежинок; мне холодно, и никак не спрятаться от ветра. Он забирается под куртку, которая слишком велика, прячется ледяным комком за пазухой, кусает уши и нос… Господи, да что же это!
Слева от здания станции — река в низине и высокие арки железнодорожного моста-виадука. Мне всегда кажется, что по нему вот-вот помчится старинный поезд — чадя клубы дыма, трубя паровым свистком… Сейчас там пусто.
В школу я не пошла — не сумею успокоиться, пока не выжму все из зацепки.
— Здравствуйте, помогите, пожалуйста…
Белокурая кассирша стучит ногтем по надписи «Билеты не возвращаем».