Анжелика сердито цокнула, обругала ничего не понимающего в искусстве франта и, решив, что ее окружают идиоты, грубо оттолкнула Венеру. Собираясь доказать правоту, она потянулась к окаянным туфлям, но на полпути замерла. Девушка таращилась на рисунок, открыв рот. Пронзительно пискнув, она впала в ярость, вцепилась в ближайший к ней обрывок холста и стала крошить его в пыль, приговаривая:
– Стерва не может быть жива. Я уверена. Она сдохла. Никто не отберет у меня заслуженного звания! Я не позволю все испортить: ни сейчас, ни тогда!
Покончив с картиной, Анжелика схватила начатую бутылку вина, сделала шаг, затем задержалась, чтоб прихватить еще одну и, не говоря больше ни слова, отправилась с припасами в сторону лестницы.
– Не смей уходить! – испуганно заголосил Тимур Валентинович, не понимая, почему остальные молча наблюдают.
– А то что? – с издевкой бросила девчонка. – Сожрут несуществующие демоны? Вспорют кишки инопланетяне? Или пристрелят похитители? – она громко хохотнула и, резко успокоившись, заявила: – Это чья-то тупая шутка. Нас хотят загнать в угол, вытянуть самые темные тайны. Но со мной этот номер не прокатит! Лучше найду место, где нет дебилов вроде вас и нажрусь, чего и вам советую. Когда все закончится – разбудите.
Анжелика отсалютовала бутылкой, солидно из нее глотнула и скрылась в коридорах второго этажа.
***
Блондинка лениво прогуливалась по длинному широкому коридору. Притормаживая возле каждой картины, она чокалась с изображением и выпивала из горла, радуясь, что там нарисованы не дурацкие пуанты.
– Ты больше никогда не встанешь на моем пути, – икая и улыбаясь, приговаривала опьяневшая девица. – Я победила тогда, одолею и сейчас.
Невыносимая жара в купе с пустым желудком позволили алкоголю так сильно ударить в голову, что недоразумение в столовой быстро забылось. Окончательно раскрепостившись и полностью уверовав в свою безопасность, Анжелика решила убедить несуществующую публику, что она – лучшая. Балерина задрала нос и закружилась в хмельном танце. Прокрутив несколько пируэтов, она плавно уложила стопу на балюстраду и, желая заглянуть вниз, легко нагнулась к ноге: никого. Скучные товарищи по несчастью, расстроившись инцидентом, разбрелись по разным углам.
– Глупцы, – прохрипела девушка и возбужденно загоготала. – Хотят знать правду, но я-то в курсе. Все это – бездарный развод. Но не на ту напали! Я ни за что не признаюсь и не позволю себя шантажировать.
Продолжая отплясывать, блондинка плыла по проходу. Впереди ждали закрытые двери. Она радостно распахнула их, представляя себя на сцене. Прима так глубоко погрузилась в танец, что не заметила, как из незнакомого дома переместилась на подмостки Мариинского театра. Мечта, к которой она стремилась всю жизнь, из-за которой шла по головам, – воплотилась в реальность! Движения стали настолько отточенными и плавными, что восхитили бы даже педанта.
Анжелика в пачке и купальнике идеально исполняла соло. В руках она держала атласную ленту красного цвета. Аплодисменты ласкали уши, музыка ввергала в транс, а яркий лоскут ткани все порхал и порхал, незаметно обвивая белоснежную шею. Внезапно свет погас. Освещенным остался лишь крохотный фрагмент сцены, куда грациозно выплыла отлично сложенная, но слишком рослая для первой балерины, юная дева. В ее уверенной поступи чувствовалось неуемное желание покорить недосягаемые вершины, заработать имя и славу. Нахалка грубо оттеснила блондинку и принялась копировать ее партию. Анжела впала в ступор. Озверев, она готова была накинуться на соперницу и разорвать ей глотку, но, подбежав и развернув негодяйку лицом, ошарашенно замерла. На девушку смотрели ее глаза, ехидно скалился ее рот, и ее руки схватили концы красной ленты.
– Ты недостойна стоять на этой сцене и занимать мое место, – злорадно прохрипели губы двойника, все плотнее затягивая петлю. – Я – прима, и это я заслужила признание, несмотря на высокий рост.
Удавка сжала горло так крепко, что балерине стало трудно дышать. Она скребла кожу скрюченными пальцами, не в силах ухватиться за путы. Ступни неожиданно потеряли опору и повисли в пустоте, еще больше усложняя дело. Они беспорядочно трепыхались, заставляя тело раскачиваться из стороны в сторону. Оковы сомкнулись сильнее. Туман рассеялся, иллюзия ушла, сменяя эйфорию на страх и панику. Девушка поняла, что болтается на перилах, куда несколько минут назад закидывала ногу: шея прочно обмотана красным отрезом ткани, а на плечах колышутся те самые пуанты. До сих пор она не умерла лишь потому, что кто-то поддерживал ее за шиворот.