Шорох шагов, шум двери.
Ключ в скважине, нажим, вынуть, откинуть и новый.
Шорох шагов, шум двери.
Это походило на какое-то дикое, почти безумное соревнование, игру, где на кону стояло что-то жизненно важное.
Рассудок? Сама жизнь?
Нажим, откинуть.
Шорох, шум.
Когда задрожала дверь соседнего кабинета, Лена до боли вцепилась зубами в мякоть ладони, давя истошный панический визг.
Шаги медленно двинулись к их двери, кабинеты тут располагались входами друг к другу, их разделяла только блеклая доска для расписаний.
У Макса оставался еще с десяток ключей.
Плавно в скважину, нажим, откинуть, новый.
Наверное, каждый старался не думать о том, что можно было уже пропустить нужный ключ просто потому, что замок туговат.
Шаги замерли перед дверью.
Ключ в замок, нажим.
Поворот.
Как только ключ плавно выскользнул из скважины, дверь резко встряхнуло. Потом еще раз. Трухлявое дерево затрещало, и секунду всем казалось, что тот, с той стороны, сейчас просто вырвет язычок из хлипкой истлевшей древесины и наконец-то войдет.
Но после долгой паузы, показавшейся всем вечностью, шаги возобновились. Чуть погодя дрогнула дверь слева.
Лена беззвучно рыдала в закушенную ладонь, содрогаясь всем телом, Павел крепко обнимал ее и прижимал к себе, стараясь хоть как-то защитить и успокоить.
Макс на коленях стоял перед дверью, будто перед алтарем, в ужасе и недоверии глядя на нее и сжимая ключ, который нашелся, когда было почти поздно.
— Это что?! — еле слышно прошептал Павел, с ужасом глядя на друга. — Что там?!
Здоровяк лишь замотал головой.
Шаги тем временем приблизились к следующей двери и затихли. Вместо ожидаемого уже грохота тихий скрип открывающейся двери сковал всех новым ужасом.
— Там ведь было заперто! — засипел парень, сжимая в объятиях бесшумно содрогающуюся подругу. — Ты запирал!
Макс неуверенно кивнул и вдруг резко встал.
Шаги в коридоре зашоркали опять, явно направляясь в открывшийся кабинет.
— Это тот, где висельник, — вспомнил Павел.
Викинг опять кивнул и уже уверенным движением выдернул из чехла пружинный нож. Щелчок выстрелившего из рукояти клинка показался всем грохотом пистолетного выстрела.
— Ты что! — дернулся парень, но Максим уже перехватил нож за лезвие и протянул его ему рукоятью вперед.
— На, на всякий случай, — негромко, но уже не шепотом произнес он и вложил нож в автоматически протянутую ладонь друга.
— Что ты задумал? — так же тихо спросил Павел, вдруг почувствовавший малую толику уверенности. Хотя вряд ли дело было в ноже, скорее в том, что Макс опять стал похож на себя.
— А чего мы испугались? — с нажимом спросил Макс. — Шагов? Слабосильных дерганий? А что если там алкаш какой, бродяга или еще кто? Нашел лаз, который мы проморгали, и шарится? Я выхожу.
— Ебанулся? — взвился Павел. — А что если там…
— Кто? Ну, кто? — здоровяк поднял фонарь и направил на дверь луч. — Тень отца Гамлета? Этот сраный висельник? Щенок, под травлей сломавшийся и в петлю залезший? Тут стекла не бьются, двери не открываются, когда ЭТО хочет, думаешь, его бы дверь удержала? Думаешь, он, сука, в кошки-мышки поиграть решил?! Срал я на его игры! Хочет что-то сказать — пусть в лицо скажет!
Распаленный викинг быстрым движением открыл замок заготовленным ключом и вышел в темноту коридора, как когда-то, наверное, настоящие викинги шагали на палубу вражеского драккара, взятого на абордаж посреди холодных волн.
— Эй! Ну, где ты тут?! Кто ты есть?! — раскатился в коридоре зычный голос. — Давай, вылезай!
Наступила гробовая, какая-то звенящая тишина, в которой ужас вдруг стал таким плотным и осязаемым, что Павлу казалось, он может резать его ножом, сжатым в мокрой от пота ладони. Лена, лишившись последних сил, в полуобморочном состоянии привалилась к плечу друга, до боли в ушах вслушиваясь в звуки из коридора.
Именно болью в ушах отдались еле слышные шаркающие шаги кого-то (чего-то?), выходящего из кабинета, где они нашли мумифицированное тело повешенного.
Потом был неуверенный, невнятный звук, который издал Макс, что-то вроде сдавленного возгласа, в котором Лене послышалось задушенное: «Ты?»
И тихое, знакомое по причудам эха из верхнего коридора, прозвучавшее почти вопросительно слово:
— Беги?
Почти сразу раздался хрустящий шорох и дробный топот, потом тишину разорвал в клочья оглушительный грохот сметенного, видимо, сильным ударом старого металлического ведра, которое еще долго гремело и катилось по коридору между крыльями, затихая в удалении. Лена не выдержала и закричала, тонко и испуганно. Павел вскочил и заслонил ее собой, сжимая в руке тяжелый нож и стараясь не думать о том, как может помочь ему бритвенно-острое лезвие длиной в ладонь против того (чего?), что было снаружи.