– Всё нормально. Нам нужно поговорить, многое прояснить. Для меня это важно. И для них тоже. Второй такой возможности у меня не будет. Просто они ещё не знают многого. Но это мой народ, они не причинят мне вреда.
– О чём ты говоришь с этими странными людьми? – спросил Кариан у Стеллы.
– Я прошу у них разрешения остаться с вами, чтобы мы могли поговорить.
– Разрешения? – глаза терианина с подозрением обратились в сторону землянина и руктаорца. – Кто они такие, что терианская принцесса спрашивает у них позволения в своих действиях?
– А.. ну… как бы вам объяснить точнее… – замялась Стелла. – Эти люди из команды, в которой я работаю, и они так же, как и я, из будущего. Мы прибыли сюда с общей миссией. А этот человек тот, кто руководит нами, я ему подчиняюсь.
– Ты подчиняешься этому человеку? – Кариан не слишком любезно взглянул на Артура. – Он же даже не терианин! Как он может приказывать терианской принцессе?
– Странные люди, – согласился Гиносэф.
– Это она! – неожиданно воскликнул голос позади того, которого звали Кариан.
Все обернулись. Из палаток к столпившимся охранникам лагеря выходили подгоняемые любопытством не только остальные мужчины, но также женщины, дети и подростки.
Вперёд выступил юноша с посохом, верхушку которого украшал крупный аметист, он пристально смотрел на Стеллу. Его стилет оставался в ножнах.
– Это точно она, – повторил он, становясь рядом с Карианом. – Я видел её в Низале.
– В Низале? – переспросил тот. – Ты не ошибся?
– Я два раза её видел. Сначала на пристани, когда её и ещё нескольких белых людей привезли на паруснике. На ней было это самое платье и украшения. А потом видел её на арене, в день своего отъезда из Низаля. Но я и предположить не мог, даже мысли не допускал, что это…
– Ты была в Низале? – обратился Кариан к Стелле.
Сверхисследовательница кивнула головой, подтверждая его слова.
– Как ты не узнал её? – уже чуть не с гневом обратился к юноше Кариан. – Не узнать терианку среди лемурийцев – это непостижимо!
– С ней ещё были белые люди, и в прошлом году тоже в Низаль привезли таких же. Я смотрел на неё издалека. А там, на арене, она хоть и дралась с терианским стилетом, из-за расстояния я просто не рассмотрел его.
– Меня тогда изранили, ты что, не видел цвета моей крови? – чуть не возмутилась Стелла, осознав, как близко было спасение, когда она думала, что его ждать не откуда.
Этот терианин стоял и наблюдал, как её просто доводят до бессилия поединками с опытными воинами, наносят раны на потеху толпе. Он смотрел и даже не попытался спасти её. В тот день Стелла и мысли допустить не могла, что на Земле есть кто-то, кто способен её спасти и защитить от лемурийцев.
– Это правда? – вновь обернулся к юноше Кариан.
– Я ушёл, не дождавшись конца боя, – чистосердечно признался тот. – Похоже, я пропустил самое главное.
– Ты действительно самого важного не увидел на этот раз в Низале, – согласился Флаэс. – Что ж, тем больше причин нам выслушать тебя, Луифидели. Оставайся с нами, и не бойся, тебе не причинят вреда. И твоим спутникам тоже.
Юноша сделал шаг вперёд и слегка поклонился Стелле, сказав:
– Прости меня.
– За что?
– Я оказался очень невнимателен, а это непростительно для моего рода занятия. Узнай я тогда, что ты терианка, мы бы тебе помогли.
– Кто ты?
Он снова, с лёгкой и слегка беззаботной улыбкой поклонился и отрекомендовался:
– Я – летописец, Лафрам Тогур.
20. Прошлое и будущее.
Териане отнеслись хорошо к незваным ночным гостям. Их удивление и смятение не могло помешать выразить своё гостеприимство не только внезапно объявившейся Флаэс, но и её спутникам. Ничего не понимавшие по-териански, Артур и Том оказались в затруднительном положении. Стелла хотела отправить их обратно на остров, но они не решились оставлять её одну. Пусть вокруг и териане, но мало ли что могло произойти.
Кариан, очень встревоженный этим ночным происшествием, немедленно созвал совет старейшин. Стелла выразила желание всё им объяснить сразу, не откладывая на потом, она планировала как можно скорее вернуться к остальным и завершить своё пребывание в этом времени. Она сама не понимала, что ей это даст, но видимо, какой-то исторический смысл во всём этом прослеживался.