В своей космогонической гипотезе Берон рассматривает закономерности и аномалии движения спутников и планет и пытается аргументировать свои взгляды конкретными доводами и научными открытиями. В его гипотезе прослеживается известное влияние Канта.
Берон далек от мысли, что нынешнее состояние Солнечной системы есть предел развитию, конец всем космическим изменениям. В полном соответствии со своим исходным положением о том, что Вселенная есть результат изменения и развития материи, он утверждает, что она будет изменяться в будущем. При этом мыслитель пытается обрисовать контуры будущих космических перемен и делает важный в методологическом отношении вывод о невозможности исчезновения многообразной и развивающейся материи.
Представления Берона о прошлом, настоящем и будущем Вселенной, его тезис о несотворимости и неуничтожимости материи имеют большое значение для раскрытия характера его философских воззрений. Согласно Берону, в процессе развития материя переходит из одного состояния в другое, в космосе постоянно возникают и исчезают одни системы, зарождаются и развиваются другие. Таким образом, мыслитель признает развитие материального мира. Он стихийно приходит и к идее о том, что развитие приводит к качественно новым состояниям не только вещей, но и самой Вселенной. Однако в интересах истины надо сказать, что он не смог вскрыть всю глубину процесса развития. В большинстве случаев Берон лишь описывает результаты развития, не раскрывая его истинной причины, т. е. единства и борьбы противоположностей. Движущей причиной развития он считает оргазм и анизоропию. С точки зрения развития Берон пытается рассмотреть и процессы, происходящие в органической материи.
К натурфилософской системе Берона с полным основанием можно отнести слова Ф. Энгельса о том, что «натурфилософы находятся в таком же отношении к сознательно-диалектическому естествознанию, в каком утописты находятся к современному коммунизму» (1, 20, 12).
Глава IV. Естественнонаучные проблемы в натурфилософской системе Петра Берона. Влияние естествознания конца XVIII — начала XIX в. на натурфилософию Берона
етр Берон заявил о себе как ученый-энциклопедист в середине XIX в., когда все естествознание бурно развивалось в результате крупных открытий в различных областях науки. Появились сомнения в абсолютной неизменности природы, в правильности традиционных понятий «флюид», «флогистон», «сила» и др. Накопленные эмпирические факты поставили перед философами и естествоиспытателями задачу создания новой методологии, обобщения, классификации и систематизации полученных данных. Берон не остался чуждым требованиям времени. Исходя из основных принципов своей натурфилософской системы, он попытался обосновать мысль о необходимости обособления химии, физики, биологии, астрономии и космогонии. Конечной целью его исследований было создание целостной картины Вселенной и определение места человека в мире. При этом он критически высказывался о теориях и открытиях великих ученых-естествоиспытателей XVIII и XIX вв.
Однако это критическое отношение не мешало мыслителю серьезно изучать достижения своих предшественников и современников. Так, имя А. Лавуазье, который совершил переворот в естественных науках, опровергнув флогистонную теорию, было хорошо знакомо болгарскому ученому. Подчеркивая свое уважение к нему, он нередко называл его «древним» и причислял к великим умам эпохи. Другим большим авторитетом из плеяды «древних» был для него Исаак Ньютон, оставивший замечательные труды в области астрономии, оптики и математики. Его знаменитая книга «Математические начала натуральной философии» была известна Берону. Он неоднократно ссылался на нее в своих работах, но в то же время критиковал попытки Ньютона объяснить движение тел в различных средах, небесных тел, оптические явления без помощи флюидов, двух видов электричества и барогена (см. 18, 2, 341).
Особенный интерес у Берона вызвала «Небесная механика» П. Лапласа, из которой он использовал теорию о спутниках Юпитера, кольце Сатурна, форме Земли. Гипотеза Лапласа об общем происхождении тел Солнечной системы способствовала формированию бероновской концепции образования и развития космоса.
Опыты А. Вольты, создавшего первый химический источник тока — вольтов столб, и опыты Д. Пристли, Г. Кавендиша, К. Гаусса и других ученых подготовили условия для открытия М. Фарадеем законов электролиза. Берон относился к Фарадею с глубоким уважением и высоко оценивал его открытие. Болгарский мыслитель воспринял многие его положения, связанные с объяснением сущности электролиза, но вместе с тем не упускал возможности подвергнуть критике знаменитого ученого, опираясь на свои собственные выводы о роли двух видов флюидов и двух видов электричества.