Снизу, навстречу ему, по каменным ступеням взбегал, задрав полы кафтана, боярин Урусов. Задыхающийся, с проступившими на щеках клюквенно-красными пятнами, он едва мог вымолвить:
— Стрельцы взбунтовались… все шестнадцать полков… идут в Кремль…
Матвеев быстро окинул взглядом кремлевские стены и двор, соображая. Под рукой только караулы на башнях и боярская челядь, да и то если еще не разъехалась. Плохо дело…
Гул в Белом городе нарастал. Теперь можно было явственно различить тревожную барабанную дробь. Приказав немедля запереть ворота и послав за патриархом, Артамон Сергеевич поспешил наверх к Наталье Кирилловне. Не успел он войти в ее покои, как в самом Кремле ударил набат; трескучий барабанный бой и крики многотысячной толпы раздавались под самыми окнами дворца. В переднюю комнату царицыных палат вбежал караульный офицер подполковник Горюшкин:
— Воры заняли Кремль! Все колымаги боярские согнали на Ивановскую площадь, кучеров и лошадей зарубили… Теперь никому не уехать!..
Петра нельзя было оторвать от окна. Только бы стрельцы не сломали его потешную крепость!..
Растерянные бояре один за другим собирались в Грановитой палате. Не подходя к окнам, со страхом вслушивались в имена, которые выкрикивала толпа перед Красным крыльцом. На тех, кого стрельцы требовали выдать, старались не смотреть.
Когда приехал патриарх, было решено послать к стрельцам князей Черкасского, Голицына, Хованского и Шереметева.
— Чего шумите? Что вам надо? — спросили посыльные, выйдя на крыльцо.
— Хотим казнить изменников, которые погубили царевича! — закричали из первых рядов, и со всех сторон вновь раздалось: — Выдайте нам Нарышкиных! Матвеева! Долгорукого! Языкова! Ромодановского!..
Выслушав посыльных, бояре подавленно притихли. По совету Матвеева было решено для успокоения толпы показать с крыльца царицу Наталью Кирилловну с государем и царевичем.
Спустя некоторое время бледная Наталья Кирилловна вышла из сеней Грановитой палаты на Красное крыльцо. За ней твердым шагом выступал Петр; царевича Ивана вели под руки двое окольничих. Позади шли Матвеев, патриарх и думные бояре.
Стрельцы притихли. Князь Черкасский громко крикнул, указывая на братьев:
— Вот царь Петр Алексеевич, вот царевич Иоанн Алексеевич — милостью Божией они здравствуют! Изменников в царском дому нет. Вас обманули. Расходитесь.
В толпе наступило замешательство. Вдруг раздались крики:
— Царевич ненастоящий! Надо проверить!
Откуда-то из глубины толпы над головами поплыли деревянные лестницы. Петр увидел, как их жерди уперлись в ограду крыльца и упруго закачались под тяжестью невидимых тел. Он напряженно ожидал появления стрельцов. Как на приступ лезут! Первой показалась голова здоровенного малого, одетого в красный кафтан с нашивками Никольского полка. Петр пристально посмотрел на его скуластое, обросшее рыжей бородой лицо с широко расставленными глазами. Стрелец, не торопясь, обвел взглядом бояр, сморгнул. Петр содрогнулся от ненависти. Эх, сейчас бы саблю!
Рыжебородый спрыгнул на крыльцо; за ним через ограду перемахнули еще с десяток стрельцов. Потеснив окольничих, они обступили Ивана.
— Ты ли царевич Иоанн Алексеевич? — спросил рыжебородый.
Стоявший рядом Петр почувствовал, как от него густо разит винищем.
— Я, — кивнул Иван.
Рыжебородый нагнулся к его лицу — так близко, словно желал проверить подлинность каждой его части — лба, щек, подбородка…
— Точно — ты?
— Я, я… никто меня не изводил, — пролепетал Иван, отстраняя свое лицо, но боясь отвернуться совершенно. Было заметно, что он едва стоит на ногах.
Стрельцы с крыльца радостно закричали толпе, что царевич жив.
— А раз жив, пусть царь Петр Алексеевич отдаст венец старшему брату! Пусть царица Наталья Кирилловна идет в монастырь! — заголосила в ответ толпа.
Матвеев, внимательно следивший за происходящим, шепнул Наталье Кирилловне, чтобы она вместе с сыном и царевичем шла в сени Грановитой палаты. Потом он подошел к патриарху:
— Владыка, теперь нам самое время попытаться усовестить буянов.
Вдвоем они сошли вниз к решетке, за которой толпились стрельцы.
— Что это вы, ребята, ни царя не уважаете, ни Бога не боитесь? — заговорил Матвеев как можно ласковей. — Верность ваша государю хорошо известна. Зачем же сами ее помрачаете, веря ложным слухам и тревожа по-пустому царское семейство? Вы видели собственными глазами — царь и царевич в безопасности. Расходитесь по домам и ничего не бойтесь. Государь Петр Алексеевич вас любит и жалует, а царица Наталья Кирилловна за вас Бога молит.