Кот же есть кот, пусть жмурится. И прямо сейчас он думает именно о смысле жизни. Потому что красотка в окне напротив еще не появилась, а вместо этого в скверике у скамейки одиноко сидит пес Василий и смотрит в окно на кота.
«Никогда-преникогда», – мечтает кот и жмурится от страха.
Пес Василий, в отличие от кота, вообще никогда не жмурится. Он прибился к «Оранжу» в тысяча девятьсот девяносто шестом году и почему-то до сих пор жив. Шерсть на его хвосте слиплась, одно ухо висит, проплешина на боку чешется. И все равно он имеет право мечтать.
А так как старые псы всегда мудрецы, естественно, смысл жизни он нашел и знает. Он мечтает лишь о том, как до него добраться.
Сначала ему казалось, что этого смысла можно было бы достичь вместе с Младшим – сынишкой Алевтины. Толковый парень. Особенно Василию импонировали попытки Младшего разбить камнем окно, за которым прятался мечтательный кот. Они вместе искали для этого камни. И Младший даже угостил Василия мухой, которую для этого прежде убил. Да, ничто человеческое оказалось не чуждо Младшему, даже великодушие.
Но позже Василий все-таки признался себе, что вся эта их с Младшим деятельность противоречит его смыслу жизни.
Как бы отвратительно ни было существо в окне, если смысл твоей жизни полюбить весь мир, нельзя это существо камнем… Или возлюбить… Василий в терминологии не очень разбирается, на его языке все это звучит одинаково.
Так вот, нельзя его камнем…
«Хоть он и чмошник, конечно», – добавляет обычно Василий к этой мысли.
И, так работая над собой, возрастая духовно, он пришел к выводу, что смысл жизни ему придется искать, к сожалению, не с Младшим, а с одним мальчиком со Съезжинской.
Мальчик этот ходит мимо «Оранжа» каждый день с книжкой и смотрит Василию в глаза. Из него и самого-то, по мнению Василия, мог бы получиться прекрасный смысл жизни. Хоть он и не годится в подметки Младшему.
Младший хорош тем, что с ним быстро всего достигаешь, невзирая на жертвы. И такую ерунду, как смысл жизни, Младшему тоже достичь не проблема. Главное, врубиться, что это за смысл такой.
Но все-таки, вопреки логике, сердцем старый добрый Василий почувствовал, что тянуться надо за мальчиком со Съезжинской. Об этом и помечтать не грех.
Вот и ждет он мальчика у скамеечки в скверике. Мальчик будет читать книжку, потому что весна и уже тепло, а Василий рядышком будет смотреть, как дворник Николаич возится со шлангом, уходящим через слуховое оконце в подвал дома.
Мальчик называет Василия Артамоном, потому что Василием только сам Василий себя и называет. Еще я его так называю, потому что он похож на Василия.
А самого мальчика зовут Алешей. Он живет, как мы знаем от Василия, на Съезжинской улице и мечтает стать самым богатым бизнесменом в мире или хотя бы вторым по богатству.
Эта мечта временная, потому что он читает сейчас книжку про какого-то атланта то ли с плечами, то ли с крыльями. Очень не по возрасту читает. Четырнадцатого мая он начнет читать Тарле, который уже давно томится на полке, и станет мечтать о том, о чем мечтает большинство мальчиков. Даже Сергунчик, который ничего не читает.
А когда по школьной программе его заставят читать Достоевского, он разочаруется в жизни и перестанет мечтать. Но пока он мечтает, и главное – помогает Василию добраться до смысла.
Хоть какая-то польза от этого Алеши.
Глава 4
Мечты о дне завтрашнем
Бывает приятно откинуться в кресле и помечтать о дне завтрашнем. Ведь кажется, что он поважнее будет смыслов всяких жизней, потому что до смысла жизни далеко, а день завтрашний уже завтра. И никто не обещал, что день завтрашний не станет последним.
Но и о дне завтрашнем мечтают не всегда. Иногда вовсе даже и не хотят, чтобы он наступил.
Например, я в детстве в свой день рождения чуть не плакал оттого, что день рождения закончился и завтра уже будет другой, обычный день.
И сейчас без всякого дня рождения я думаю порой: ну его на фиг, этот завтрашний день, давайте в сегодняшнем побудем еще. А он все равно наступает. Пока что.
А они на Петроградке мечтают о дне завтрашнем, несмотря ни на что.
Вот, пожалуйста, спят, обнявшись, кот и пес.
Пес так мечтает о дне завтрашнем, аж скулы сводит. Он даже поскуливает. А все потому, что из-за ремонта плиты его так и не выгуляли. Не звери же они, в самом деле, должны же они его все-таки выгулять завтра. И гореть у них больше вроде бы нечему.
А ему надо. Он же не чихуа-хуа, в самом деле, он же не может на пеленку… Да и не на пеленку… Так приучен. Воспитание. Ему очень даже надо.
В общем, он не столько мечтает о завтрашнем дне, сколько ждет его как избавления от плена египетского.