Магия?
На следующей странице была лишь одна понятная фраза, но от нее у меня перехватило дыхание.
«…когда ты споешь, попадешь домой».
Дом. Я с тоской подумала об Англии, о маленьком домике у моря, где мы жили, о замке и реке Темзе, о других местах, которые мне иногда снились. А потом я задумалась: что петь?
Я растерянно склонилась к свече, пытаясь отыскать в пятнах слова, пока края бумаги чуть не загорелись. Я резко отпрянула, но успела увидеть слово после «камня», что напоминало «…ять».
Снять камень?
Я потянулась к кулону. Об этом камне написала мама?
Ветер снаружи становился все сильнее, но я его едва слышала. Я сложила письмо матери, спрятала в рукав и посмотрела на свой камень. Он выглядел как обычно: непрозрачный красный диск размером с грецкий орех. Тяжелый, шероховатый и простой. Ничего волшебного в нем не было. Может, его силы проявлялись, если его снять с цепочки.
Норри говорила не снимать камень. Он защищал меня.
Но Норри соврала о матери. Может, соврала и об этом?
Был лишь один способ понять. Но моя рука замедлилась, когда я потянулась к кулону. Сколько я помнила, я всегда слушалась правил Норри. Мысль, что я их нарушу – намеренно и, возможно, бесповоротно – заставляло сердце битья громче.
Ветер выл в трещины окна, свеча трепетала от этого. Я, казалось, уловила шепот мелодии.
Вот. Это шанс попасть домой. Будь смелой и воспользуйся им.
Я схватилась за цепочку и сняла ее через голову.
И как только я сняла камень, ко мне пришли песни – сотни песен гудели, как пчелы, трепетали, как огонь, менялись, как тени. А сильнее всех была дикая мелодия, которую я слышала в саду. И в этот раз она не кончалась. Она говорила о море, о доме, о давних временах. Она сжала мое сердце, горло и губы. Она говорила: пой меня.
И я послушалась.
Я не знала слов, не знала, какая фраза будет дальше. Мне было все равно. Голову кружило чувство свободы. Я хотела лишь озвучить ноты, что приходили ко мне, одну за другой в бесконечном потоке звука. Мы с песней были сильными и уверенными, поднимались все выше. Я словно летела.
«Пой, и тьма тебя найдет».
Предупреждение Норри прозвенело в голове. Но оно доносилось издалека, было намного дальше музыки.
Я едва заметила, когда Норри ворвалась в дом. С криком ужаса она бросилась ко мне и схватила за запястье, сумка с водорослями болталась в ее руке.
- Люси! Нет!
Но ветер уже поднялся. Он кружился в комнате, полночно-черный, он подхватил нас обеих. Свеча потухла, песня стала криком, и все вокруг нас исчезло.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
КРОВЬ ПЕВЧЕЙ
Ветер поднял нас, и я ничего не видела. Ни свечи, ни комнаты, ни даже своих рук. Хуже того, я касалась лишь пустоты. Подо мной не было пола, вокруг не было стен, не было стола. Судя по давлению на запястье, Норри еще была со мной, но я не видела и не слышала ее.
Я чуть не перестала петь, но песня была сильнее, отказывалась так просто отпускать меня. Она наполняла мое горло и открывала губы, заставляя петь. В этой ужасной пустоте у меня осталась только песня, и я цеплялась за нее, за каждую ноту, раскрывая их. И с каждой нотой я позволяла себе все больше доверять песне, верить, что я покину остров и попаду домой.
Стоило мне ощутить уверенность, как песня разбилась на гармонии, которые я не понимала. Какую строку петь? Я замешкалась. На миг, лишь на миг. Но сильная и прочная, как веревка, музыка обвила меня и забрала Норри.
Я закричала, и тьма пеленой укутала мое лицо. Надо мной была серая арка, похожая на изгиб волны. Я утону?
Нет, светлело, а волна надо мной была твердой, как…
Камень.
Над головой виднелись серо-золотые своды, арки пересекались красивыми узорами. И, когда тьма отступила, я увидела, к своему потрясению, что стою в длинной и красивой комнате. Передо мной были алые ткани, похожие на паруса без ветра. Рядом со мной сиял огромный камин, огонь отражался в стеклянных шкафах, наполнявших остальную часть комнаты. И в этих шкафах стояли тысячи книг. Книг в цепях. Книг с блеском позолоты. Книг, почерневших от времени. Книги на книгах. И ни одной души, читающей их.
Горло сжалось. Я применила магию. Я песней унесла себя с острова. Это ошеломляло. Но где я была? Это не домик, который я помнила, и не другие знакомые места.
Вопрос страшнее – где Норри? Ее не было видно.
Что я наделала?
Было без толку говорить, что Норри сама виновата, что утаила правду. Я сама решила спеть, и теперь Норри потерялась. В этом была правда. И я знала, что моя магия убила ее.