по полку, "и вот начали уже говорить, что всегда делает похоже".
Федотов серьезно интересуется искусством, посещает вечерние классы в
Академии художеств. Он пробует писать акварелью жанровые сцены из полковой
жизни. За одну из них получил в подарок от великого киязя Михаила Павловича
бриллиантовый перстень. Однако успехи не делали его счастливым.
"Столица поглотила пять лет моей лучшей молодости... Пока в столице,
успокойся сердцем, не жди и не обманывайся".
Художник удивительно тонко чувствовал красоту окружающего мира и не
принимал жестокости, грубости и меркантилизма петербургской жизни.
Постоянной спутницей его жизни в те годы была нужда.
"Свежий кавалер"
Маятник стенных часов печально отстукивал минуты, дни, месяцы серых
будней. Федотов, уйдя в отставку, оставил за дверьми маленькой квартирки на
Васильевском острове суету полковой жизни, светские порывы и желания души
своей. Он целиком отдался любимому труду.
Казалось, далеко в прошлое ушли долгие сомнения и колебания, лишь порой
вспоминались полковые друзья, давно позабывшие дорогу к художнику, и
осталась только одна неистовая, неутомимая жажда - постичь, овладеть тайнами
мастерства.
"Вам двадцать пять лет, - сказал ему однажды Карл Брюллов, глядя на его
работы, - теперь поздно уже приобретать механизм, технику искусства, а без
нее что же вы сделаете, будь у вас бездна воображения и таланта?.. Но
попытайтесь, пожалуй, чего не может твердая воля, постоянство, труд".
Прошло семь лет. И Федотов проявил волю и постоянство. Все это время
каждый день был предельно размерен. Вставал на заре, обливался холодной
водой (в любое время года) и уходил на прогулку. Бродил по городу, беседовал
с прохожими.
Придя домой, Федотов принимался за работу. Рисовал, писал, компоновал.
Наброски, эскизы, этюды создавались с энергией и упорством непостижимым, и
скоро результаты стали заметны. Его рисунок окреп, в нем появились
необыкновенный лаконизм и острота.
Он отказывал себе во всем. Уйдя в отставку в чине капитана, Федотов
получил весьма скромное содержание, из которого ровно половину посылал отцу
и сестрам в Москву.
Казалось, он вовсе не знал развлечений. Труд занимал все его время.
Единственной отрадой были игра на гитаре и пение.
В 1846 и 1847 годах художник написал первые свои картины - "Свежий
кавалер" и "Разборчивая невеста".
Он решается послать их на суд к Брюллову.
Больной Карл Павлович радушно принял у себя автора. После он часто
говорил, что счастье Федотова в том, что он смотрит на натуру своими
глазами, а не через академические, классические очки, зрящие только
библейские либо мифические сюжеты.
"Сватовство майора"
"Ни шагу без натуры" - таким мог бы стать девиз творчества Федотова.
Десятки эскизов, сотни набросков делались, прежде чем художник приступал к
самбй картине. Много времени он отдавал поискам типажей для своих полотен.
Вот любопытная история, рассказанная Федотовым своему другу: ;
- Когда мне понадобился тип купца для моего "Майора", я часто ходил по
Гостиному двору, гулял по Невскому проспекту с этой же целью, но долго не
мог найти того, чего мне хотелось. Наконец однажды у Аничкова моста я
встретил осуществление моего идеала, и ни один счастливец, которому
назначено на Невском самое приятное рандеву, не мог более обрадоваться своей
красавице, как я обрадовался моей рыжей бороде и толстому брюху.
Картина "Сватовство майора" принесла Федотову славу. Огромный,
неожиданный успех на выставке в академии, всенародное признание картины и
последовавшее затем присвоение художнику звания академика - это, пожалуй,
наиболее светлые страницы его биографии. Казалось, дорога перед ним открыта.
Петербург, а затем Москва стали свидетелями триумфа картин "Сватовство
майора", "Свежий кавалер" и "Разборчивая невеста".
Шевченко, находясь в далекой ссылке, отмечает в дневнике: "Мне кажется,
что для нашего времени необходима сатира, только умная, благородная. Такая,
например, как "Жених" Федотова или "Свои люди - сочтемся" Островского и
"Ревизор" Гоголя".
Находясь в Москве и тепло принятый московским обществом, Федотов полон
самых радужных надежд:
"Мои картины производят фурор. Новым знакомствам и самым радостным,
теплым беседам нет конца. В участи моего отца и сестры-вдовушки первые лица
города приняли участие; с божьей помощью я надеюсь, что их обеспечат
навсегда". ;
Надежды... Как порой они далеки от того, что предлагает суровая жизнь!
Не прошло и года, как Федотов познает всю суетность славы:
"Мой оплеванный судьбой фурор, который я произвел на выставке своих
произведений, оказался не громом, а жужжаньем комара, потому что в это
время... был гром на Западе, когда в Европе трещали троны. К тому же все,
рождением приобретшие богатство, прижали, как зайцы уши, мешки свои со
страха... Я... увидел себя в страшной безнадежности, потерялсч, чувствовал
какой-то бред ежеминутный..,"
Потерялся... Это слово наиболее подходит к состоянию Федотова в ту
пору. Что же случилось?
В Европе, во Франции, отгремела революция 1848 года, и резонанс от
этого события не замедлил сказаться. В журнале "Северная пчела" было
опубликовано правительственное сообщение, странно названное "Дополнительная
декларация":
"Пусть народы Запада ищут в революции того мнимого благополучия, за
которым они гоняются... Что же касается до России, то она спокойно ожидает
дальнейшего развития общественного своего быта как от времени, так и от
мудрой заботливости своих царей".
Как раз в этот период и были созданы картины Федотова "Свежий кавалер"
и "Сватовство майора". Журнал "Московитянин" не замедлил отреагировать на
"крамольное" творчество художника. В апрельском номере за 1850 год
публикуется большая статья профессора Леонтьева "Эстетическое кое-что о
картинах Федотова", где в упрек мастеру ставятся злоба и "изображение
действительности, какой она бывает". В конце статьи автор договорился до
того, что в "христианском обществе для него (Федотова. - И. Д.) нет места".
"Я боюсь всего на свете, - писал Федотов, - даже воробья, и он,
пролетая мимо носа, может оцарапать его, а я не хочу ходить с расцарапанным
носом. Я боюсь всего, остерегаюсь всего, никому не доверяю, как врагу..."
Положение Федотова становилось все более неблагополучным. После статьи
в "Московитянине" те, кто еще недавно предлагал наперебой крупные суммы за
картины или даже их копии, будто забыли о художнике.
Он писал в одном из писем:
"Я привык к моему несчастью, что выступил на сцену артистом в пору
шумно политическую. Отряхнулся, так сказать, от всего светского, объявил
гласно мое сердце навсегда запертым для всех... и равнодушно для окружающего
принялся за свои художественные углубления..."
Но равнодушие и Федотов не могли ужиться вместе, несмотря на его
желание казаться безучастным ко всему живому. И Федотов создает
произведения, которые являются лучшим подтверждением других слов художника:
"Часто добрые ходят по миру в жгучем холоде, в тошном голоде... Совесть
чистая, струнка звонкая и досадная - от всего гудит!"