– Как ни посмотри, воришка, все одно это не твои шелка, – отвечал стражник.
Купца сопровождала юная девушка, одетая в похожем стиле – только у нее лицо было закутано специальным покрывалом. Даже в тусклом освещении темницы было видно множество блесток на их одежде. Высокими возмущенными голосами они проклинали стражников, призывая на их головы гнев бога Торговиуса, покровителя всех торговцев. Халь что-то никогда не слышал о таком боге и дивился, из какой кабалланской дали, занесло эту ярко разодетую пару. Говорили они с цветистым офидийским акцентом, хотя это звучало как-то слегка неестественно. Халя немало развлекло такое прибавление в компании; он созерцал их с интересом, пока девушка не сняла свое покрывало. Ярко блеснули огромные зеленые глаза.
Халь едва удержался, чтобы не вскрикнуть от изумления. Это была Брид.
Он мгновенно догадался, кто такой ее спутник – конечно, Кеовульф! Халь никак не мог поверить в реальность происходящего. Керидвэн, однако, не выказала ни малейшего удивления, и юноша догадался, что она, должно быть, чувствовала приближение Брид. Он постарался скрыть беспокойство и хранил молчание, пока стражники не ушли. Только тогда Халь глубоко вдохнул, собираясь заговорить, – но Бранвульф сильно пнул его в бок, понуждая молчать, и тяжело закашлял, сплевывая мокроту. Успокоив дыхание, барон поднял глаза на Кеовульфа.
– Расскажи нам свою повесть, чужестранец. Мы тут жадны до новостей.
Кеовульф сдвинул густые брови.
– Не твое это дело, бельбидиец. Да постигнет твои портянки проклятие вечных дыр, а у ботинок да оторвутся подошвы! Я не разговариваю с людьми этой проклятой страны.
Халь встретился взглядом с Брид. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, не смея выказать любовь в открытую; но Халь почувствовал живую и сильную связь меж ними – крепче, чем стальная цепь.
Кеовульфа и Брид приковали к стене как раз рядом с Керидвэн. Единственное, что от них было слышно, – так это жалобы на злобные нравы Фароны; так продолжалось, пока все узники не отошли ко сну. Только тогда Кеовульф шепотом поведал друзьям свою повесть.
– Я купил эти потешные одежки за потешную сумму денег в одной лавчонке, а потом мы пошли на рынок и в открытую украли кусок шелка, чтобы нас отвели сюда.
– Но как ты мог свалять такого дурака? – гневным шепотом возопил Халь. – И как ты мог втянуть в это Брид? Подвергнуть ее опасности!
Кеовульф смешно задвигал бровями и продолжал:
– Ну, план, конечно, был мой, и я его придумал только для себя. Но Брид каким-то образом нашла меня, когда я был на рынке, и уговорила взять ее с собой. Она приехала из самой Торра-Альты, потому что волновалась о тебе, Халь. О тебе ведь ни слуху ни духу не было.
– Это была моя идея, – отрезала Брид, – так что отстань от него. Мы поняли, что должны вас отсюда вытащить. Говорят, король Дагонет с армией уже на подходе и жаждет крови. Мы должны вас спасти и найти принцессу Кимбелин, пока не стало слишком поздно.
– Вытащить нас отсюда! – простонал Халь.
Он был безмерно рад снова видеть свою Брид, но у него хватало благоразумия, чтобы понять, каким безумием с ее стороны было рисковать собой.
Кеовульф, больше не обращая на Халя внимания, обратился к Бранвульфу:
– Сир, у нас есть план. Рано поутру через южные ворота выедет несколько слуг в нашей одежде, некоторые из них в меховых плащах – очень дорогой наряд для слуги, я бы сказал! И так, держась несколько демонстративно и нарочно привлекая к себе внимание, они поскачут на юг, где им даст убежище мой отец. Это отвлечет внимание короля от нас и собьет его со следа, а мы тем временем бежим из темницы и отправимся на север. Лошадей мы поменяем в Блехаме, а оттуда поскачем в Торра-Альту, возьмем провизию и отправимся выручать принцессу Кимбелин, чтобы снять с себя подозрение.
Что-то Халю не внушала доверия последняя часть плана. Король Рэвик искал Кимбелин уже долгое время безо всякого успеха; отчего бы им оказаться удачливее?
Бранвульф покачал головой.
– Отличный план, нечего сказать. Я только надеюсь, что вы хорошо продумали способ побега из темницы. Отсюда до лошадей в Блехаме – долгий путь, и я боюсь, что ни я, ни моя супруга вам в нем компании не составим.
Брид попыталась возразить, но Керидвэн оборвала ее:
– Бранвульф совершенно прав. Мы докажем свою вину и страх перед королем, если бежим. Единственный способ для нас с Бранвульфом показать, что мы невиновны, – это остаться.
– Но почему это должны быть именно вы? Остаться можем мы с Халем, – настаивала Брид. Она с болью смотрела на их исхудавшие тела. – Бранвульф нездоров, ему нельзя здесь оставаться.
– Это пустяки, – отрезал барон. – Я барон Торра-Альты, и лучшим доказательством верности будет, если останусь именно я и моя жена.
Халь понимал, что его брат прав, но также догадывался, что они с Керидвэн хотят избавить молодых от страданий.
– Я не оставлю Керидвэн, – решительно отказалась Брид. Спор разгорелся с новой силой, но под конец спокойная мудрость жрицы победила.
Брид мрачно поведала друзьям план побега. Оказывается, Кеовульф в своих многочисленных странствиях знавал наемника, который долгое время провел в этой самой темнице. Наконец ему удалось бежать через дымоход, расположенный над камерой пыток, где всегда горит огонь, чтобы раскалять железо для клейм.
– Он рассказал, что самые глубокие подземелья полны костей и что это самая страшная темница, в которой ему приходилось сидеть, – вступил в разговор Кеовульф. – Этому парню в жизни не везло – он попадал в тюрьмы и в плен больше, чем мы все, вместе взятые. А самые серьезные увечья он вынес отсюда, из камеры пыток короля Рэвика. У него не хватает четырех пальцев на левой руке, а берцовые кости были сперва разрублены топором, а потом пронзены железными штырями и так оставлены зарастать.
– Сомневаюсь, что после своей раны ты подходишь для побега. И рассказал ли этот твой наемник, каким чудесным способом ему удалось избавиться от цепей, прежде чем карабкаться по дымоходу? – язвительно вопросил Халь.
План казался ему недостаточным, а горькая наемническая история – напротив, избыточной. Юноша со звоном подергал цепь и закусил губу, когда она впилась ему в раны на кисти.
ГЛАВА 11
Ночь была темна, узенький серп луны в черном небе почти не давал света. Май дрожала от страха. Каждый случайный звук, казалось, таил в себе угрозу. Звон кузнечиков в траве, далекий совиный крик, пыхтение шныряющих в темноте ежей – все мнилось девушке обостренно-громким и пугающим.
Рози тоже была испугана. Старая лошадка неожиданно взбрыкнула, едва не сбросив Май; девушка вцепилась в поводья и послала кобылу в легкий галоп. Пригнувшись к спине лошади, чтобы не свалиться, она смотрела на дорогу перед собой.
Дочь лесоруба никогда не чувствовала себя уверенно верхом. Она знала, что для Каспара это большое разочарование, может быть, даже одна из причин, по которым он предпочел ей Брид.
Рози скакала все быстрее, теряя самообладание. Май почувствовала, что по щекам ее текут слезы. Ее мотало в седле из стороны в сторону; девушка откинулась назад, как учил Каспар, и натянула поводья. В ответ Рози бешено мотнула головой и вскинула зад, намереваясь сбросить всадницу. Май едва удержалась на спине лошади.
Впереди темнели широкие поля Йотунна, но Май ничего не видела. Рози мчалась во весь опор, девушка потеряла поводья, обхватила руками шею лошади и так скакала, вцепившись в гриву и зажмурившись от страха.
В голове ее пронеслось воспоминание – уроки Каспара, как вести себя, если лошадь понесла. «Правь так, чтобы лошади приходилось описывать все более узкие круги. Вскоре она выдохнется и замедлится».