Девочка с облегчением перевела дух.
– К тому же, – продолжал он, – ты вчера выступила не так уж плохо.
– Так вы меня слышали?
– Разумеется, слышал! – Его кулак снова опустился на стол, хотя и с меньшим грохотом, чем в первый раз. – Я слышу каждый голос, звучащий в нашем Цехе. И должен тебе сказать, что фразировка была просто ужасна! Пожалуй, самое лучшее, что мы сейчас сможем сделать, это проработать песню с самого начала, чтобы ты наконец поняла, что значит правильное исполнение. – Он обреченно вздохнул. – Ведь тебе наверняка придется снова петь ее на публике – это совершенно очевидно, поскольку ты сама ее сочинила, к тому же она несомненно популярна. Так что придется тебе научиться петь ее как следует! Итак, начнем с дыхательных упражнений. Ну скажи, – последовал очередной удар по столу, – как можно их выполнять, если ты стоишь на другом конце зала и к тому же трясешься как в лихорадке? Успокойся, девочка, я ведь тебя не съем, – пропел он нежнейшим голосом – такого она у него еще не слышала. На губах его появилась едва заметная улыбка. – Хочешь-не хочешь, – добавил он уже значительно строже, – а я научу тебя извлекать из песни все, что можно.
Хоть урок и начался с неожиданной взбучки, Менолли покидала класс мастера Шоганара с сознанием, что она многое поняла. Они прошли всю «Песенку о королеве файров» фраза за фразой. Время от времени Красотка вплетала в мелодию свою заливистую трель. К концу занятия Менолли преисполнилась еще большего благоговения к музыкальному таланту мастера Шоганара. Он наглядно показал ей, как подчеркнуть каждый нюанс и оттенок мелодии, и в его интерпретации песня приобрела несравненно большую выразительность.
– Завтра, – сказал на прощание мастер Шоганар, – принесешь ноты песни, которую ты недавно сочинила. Ну, той, про Брекки. Хорошо, что у тебя хватает сообразительности писать музыку, которую ты можешь петь сама, которая укладывается в лучшую часть твоего диапазона. Ну-ка, скажи, ты специально так делаешь? Хотя нет, это некорректный вопрос – недостойный меня и обидный для тебя. А теперь ступай! Я устал до умопомрачения.
Голова его снова упала на руку, и не успела Менолли поблагодарить мастера за столь поучительный урок, как он уже захрапел.
Красотка, весело чирикая, взлетела Менолли на плечо, а девочка, внезапно ощутив, наверное, такую же усталость, на которую жаловался мастер Шоганар, стала оглядываться по сторонам в поисках остальной стаи. Файры, как обычно, сидели на коньке крыши, греясь на солнышке. Скорее всего, там они и останутся до самого ужина.
Менолли вошла в здание Цеха, размышляя, когда лучше обратиться к Сильвине по поводу башмаков, но, услышав, что на кухне царит суматоха, решила отложить свою просьбу до лучших времен. Она поднялась к себе и застала дверь комнаты открытой. Вот неожиданность: оказывается, ее дожидается Аудива.
– Извини, Менолли, – получается, что я поймала тебя на слове… Но, если по честному, я больше ни минуты не смогла оставаться в этом гадюшнике!
– Я потому и предложила.
– У тебя усталый вид. Мастер Шоганар умеет довести до изнеможения. Мы-то занимаемся с ним раз в неделю, а ты, бедняжка, каждый день? Небось, как всегда, стучал кулаком? – Аудива хихикнула и весело стрельнула глазами.
Менолли тоже засмеялась.
– Вчера я пела на ярмарке, не получив на то его особого позволения.
– Звезды небесные! – Аудива не знала, смеяться или сочувствовать. – Непонятно, чем он недоволен? Ты пела просто изумительно! Видериан сказал, что он никогда не слышал морскую песню в таком дивном исполнении. В нем ты нашла еще одного доброго друга, если, конечно, эта новость может тебя утешить. А все твой меткий удар, подбивший Бенису глаз! Видериан сам не раз мечтал отделать этого наглого олуха. – Как ты думаешь, Аудива, может лорд Сэнджел, правитель Болла, заставить мастера Робинтона…
– Неужели ты приняла всерьез болтовню мерзавки Бриалы? Менолли, милая…
– Но ученик не имеет права…
– Не имеет, если иметь в виду обычного ученика, – нехотя согласилась Аудива, – ведь у школяра нет никакого звания. Звания начинаются с подмастерья. Но Пьемур не зря сказал: ты личная ученица самого мастера Робинтона. А уж если мастер Робинтон что-то решил, никакой лорд не заставит его переменить мнение. К тому же, ты ни в чем не виновата. Это Пона все затеяла, да еще пыталась тебя оболгать. Послушай меня, Менолли! Неужели горстка злобных сплетниц может испортить тебе настроение? Они же просто завидуют! И с Поной все дело было именно в этом. А потом, – лицо Аудивы прояснилось: она, кажется, нашла решающий довод, – ты нужна лорду Гроху, чтобы учить уму-разуму его Мергу! А твоя новая песня… Ох, Менолли, Тальмор нам ее сыграл – это такая прелесть, что я даже сказать не могу! «Я без тебя погибну вмиг / молю тебя, живи», – у Аудивы оказалось грудное контральто, выразительно вибрирующее на низких нотах. – Я чуть не разревелась, и пусть я только глупая девчонка…
– Ни капельки ты не глупая! Ты одна вступилась за меня против Поны…
Аудива сокрушенно закусила губу.
– Но ведь я не сказала тебе про самое первое распоряжение мастера Домиса… – девочка виновато умолкла, – хотя и знала, – чуть слышно добавила она. – Мы все знали. Они хотели тебе насолить из-за твоих файров…
– Но ты же сказала мастеру Домису, что мне не передали.
– Что правда, то правда.
– А потом в трудную минуту взяла мою сторону против Поны и всех воспитанников – это тоже правда. Давай забудем все, что было… и просто будем друзьями. У меня еще никогда не было подружки, – робко призналась Менолли.
– Никогда? – изумилась Аудива. – Разве тебя не отдавали на воспитание?
– Нет. Я самая младшая в семье, а Полукруглый расположен в такой глуши… да еще постоянные Падения. А потом это решает арфист, но Петирон никогда…
– Видишь, как удачно вышло, что старик Петирон держал тебя при себе!