Плач брюнетки затянулся, она не могла остановиться и уже начала захлёбываться своими слезами. Когда на кухню вошла домработница, старшая госпожа Чхве махнула рукой, прогнав удивлённую женщину. Наконец Анабель узнала причину изменения личности любимой внучки.
— Как он умер? — спросила бабушка для того, чтобы помочь девушке справиться с этим.— Мы возвращались домой с вечеринки. — сконцентрировав свой взгляд на одной точке в углу кухни, с перерывами продолжала Микаэлла. — Точно не помню, как в нашу машину влетел грузовик, но если бы оппа не прикрыл меня, умерла бы и я. Каждую ночь мне снится, как он лежит на моих коленях, а тёплая кровь струится вдоль ног. — наконец она открылась хоть одному человеку спустя столько времени, а ведь это нужно было сделать раньше.— Моя милая, иногда мы теряем людей, которые очень дороги, но ни ты, ни я не в силах этого изменить. — Анабель говорила так, будто сама прошла через такое. — Нужно двигаться дальше, пусть те, кто ушли, могли быть спокойны за нас. Сомневаюсь в том, что твой парень улыбается, когда смотрит сверху на твои слёзы. — своими рассуждениями старушка будто выбирала осколки с раненого сердца. — Конечно, никто не говорит, что ты должна забыть его. Помни, милая, помни всё, даже если эти воспоминания заставляют тебя чаще плакать, чем смеяться. Со временем эта рана затянется, оставив после себя шрам. Никто не железный, у каждого из нас есть сердце и свои шрамы в нём. — слова старшей госпожи Чхве растопили лёд на душе брюнетки, с её плеч будто сошла гора, и стало так легко дышать, пусть дыхание сейчас было прерывистым.
Анабель умела говорить подходящие слова в подходящее время, эта пожилая женщина много чего пережила в своей жизни. Когда Мики говорила, старушка ни разу не перебила её, она внимательно выслушала внучку, дав ей вылить свою боль наружу. Умная и сдержанная, эти черты госпожи Чхве помогли открыться подавленной девушке. После долгого разговора с бабушкой Микаэлле стало легче, но остаться на ночь в поместье она не хотела.
Вернувшись на квартиру в Каннам, первым, что сделала брюнетка, был звонок своей двоюродной сестре.
— В чём дело? — всё ещё злая на Мики, недовольно ответила Бьянка.— Я могу присоединиться к тебе в поздравительной песне? — аккуратно спросила старшая внучка Чхве.— С какой радости ты передумала? — поинтересовалась светловолосая девушка.— Ну, если ты не хочешь... — протянула брюнетка, и её сестра быстро опомнилась.— Нет, постой, я согласна, неважно, что заставило тебя изменить мнение. — Бьянка быстро умерила свой интерес. — День рождения через три дня, так что жду тебя завтра в десять возле своего дома, съездим к учителю по вокалу. — чёртова перфекционистка, если младшая внучка Чхве и делала что-то, в итоге конечный результат должен был быть идеальным.— В десять утра? — скривив лицо, переспросила Микаэлла.— Ну не вечера же. — с возмущением ответила Би, ведь обида на свою онни ещё не прошла.
В полдесятого будильник пиликал на всю полупустую квартиру, наверное уже пятый раз. С одной стороны хорошо, что Мики поставила повтор через каждые пять минут, но с другой, этот раздражающий звук уже успел вывести её из себя. Темно-синяя рубашка в клеточку, которую она купила в мужском магазине, рваные шорты и кожаные гловелетты спрятаны под ней, её любимые конверсы и чёрная кепка с двумя кольцами на козырке — вот как-то так оделась юная леди Чхве.
Подойдя к двери лифта, Мики нажала кнопку вызова, а затем снова прицепила свой взгляд к экрану телефона. Новости о тайфуне, который прошёлся по всему Пекину, не давали ей покоя. Когда дверь лифта открылась, девушка зашла вовнутрь, не отрываясь от своего гаджета. Она проверяла, есть ли пропущенные звонки или непрочитанные сообщения от Чимина, кажется, она волновалась о нём, пусть и избегала парня.