Старшая Чхве неплохо разбиралась в людях, а новый знакомый — это целый мешок с капризами, которым, наверное, с детства потакали родители. Если она сейчас ему откажет, вечер может плохо закончиться, на себя Микаэлле было всё равно, а вот Джуна и Пака она в обиду не даст. Немного пораскинув мозгами, брюнетка нашла выход, который вряд ли спокойно примет сосед по квартире. Подойдя в упор к Тао, она шепнула ему кое-что на ухо, а затем нежно поцеловала в губы, чем удивила лучшего друга и разозлила Чимина.
— Хорошо, но ты должна сдержать своё слово. — улыбаясь, добавил новый знакомый, а Мики, пользуясь его милостью, кивнула двум парням, что пора уходить.
Выйдя из дома, даже не переодевшись, старшая Чхве торопилась к машине, догоняя, Ким молча накинул на её плечи свою куртку, ведь Пак был зол на любимую девушку. В светловолосой голове витал хаос злобных комментариев, но разборки парень решил ей устроить дома, без каких-либо свидетелей.
Слабовольная эгоистка
Сеул, начало августа 2018
— Хося, привет. Сегодня вечером занят? — спрашивала нервная Мики, покидая поместье Чхве.— Привет. Да вроде нет, а что, есть идеи? — рыжий парень был рад звонку подруги.— Можешь заехать за мной в Каннам через два часа? — посмотрев на время, поинтересовалась брюнетка, а после положительного ответа села на мотоцикл и выехала на улицу.
С бабушкиного дня рождения прошла уже целая неделя, а Чона никак не угомонится со своими нотациями. Только из-за старушки Анабель Микаэлла выползала из своей квартиры, но ежедневные жалобы матери медленно убивали её нервные клетки. Безразличие Чхве Чоны, которое длилось чуть больше месяца, испарилось, но вместо того, чтобы принять изменения в своей дочери, она осуждала её.
Десять минут назад…
— Мама, хватит, меня уже это достало. Я не собираюсь жить по твоим правилам. — резко возразила Мики своей матери, пусть за кухонным столом кроме них двух ещё сидели бабушка с дедушкой. — Да ты меня просто поражаешь, подсунула мне извращенца, ещё и злишься, потому что я ему отказала. — злобные комментарии наконец вылезли наружу.— Йааа! Дрянная девчонка, как ты разговариваешь? Никакого уважения к старшим. — Чона не могла успокоиться, ведь об инциденте, что случился с её дочерью, знала уже каждая собака. — Да ты хоть понимаешь, как опозорила меня и отца? Мика, ну почему ты не идёшь мне навстречу? — женщина со всех сил пыталась достучаться до дочери вместо того, чтобы просто понять её.— Навстречу тебе, ты издеваешься? Мама, не лезь в мою жизнь, я не собираюсь встречаться с избалованными парнями, да и вообще с кем-либо ещё. — брюнетка хотела поставить точку в этой дискуссии, но увы.— Это ведь всё из-за него? Сколько можно убиваться по такому ничтожеству? Даже будь он живым, я никогда бы не позволила вам пожениться. Моя единственная дочь заслуживает лучшей партии, чем какой-то пианист. — поднимая ценность девушки, Чона забыла о её чувствах.— Но мволаго хенни (Что ты сказала)? — дорожащим голосом переспросила Микаэлла. — Из нас двух ничтожна я, можешь обзывать меня, но не смей так злословить о Юнги. И даже будь у меня ещё один шанс быть с ним, я бы не то что против тебя, а против целого мира пошла бы. Но тебе, мама, этого не понять, не всякий может променять свою любовь на деньги и власть. — это была её словесная пощёчина. Мики напомнила матери прошлое, которое оставило после себя горький осадок на душе Чоны, и наконец та замолчала.
Находиться в этом доме было невыносимо, без прощаний Микаэлла покинула семейное поместье.
— Дочка, ты не права, наша Мика изменилась, прими её такой, какая она есть. — аккуратно говорила Анабель.— Матушка, а как бы вы поступили? Она опозорила фамилию Чхве, мне стыдно смотреть в глаза своим подчинённым. — жаловалась молодая женщина.— То есть слухи о том, что твоя дочь легкодоступна, дались бы тебе проще? — спросила старушка, посмотрев на Чону из-под брови. — Подумаешь, ну пошутила над парнем, я когда была молодая, ещё не такое творила. Молодец внучка, себя в обиду не даст. Как мать, ты должна радоваться этому. — Анабель умела загнать в угол своим высказываниями, даже её муж боялся спорить с любимой женщиной. — Ах да. — вспомнила бабушка, поднимаясь со стула. — Каждый раз, унижая того мальчика, ты разбиваешь своей дочери сердце. Это был её выбор, разве не видишь, как она страдает? Мы уже ничего не сможем изменить, а вот поддержать девочку — наш долг.