— Видимо, нет, — раздраженно прорычал я.
По правде, дело было не только в том, что мы с Уинстоном почти не созванивались — исключительно по моей вине — но и в том, что во время наших редких бесед я никогда не интересовался Рэн. Я не мог заставить себя спросить о ней. Не хотел лишних напоминаний о том, что потерял.
— Да. Я арендовала тот домик в стиле Дикого запада.
— Маленький голубой?
— Именно.
— Я же говорил, — усмехнулся я.
— Хвастун, — ее щеки окрасились в восхитительный розовый цвет.
Раньше Рэн постоянно говорила об этом доме. Мол, в нем она и нуждалась, что смешило меня, ведь мы понятия не имели, как он выглядел изнутри. Дом нравился ей только потому, что цветом идеально соответствовал ее глазам.
— Мистер Карлтон никогда мне его не продаст. Он старый, ворчливый и, конечно же, ненавидит меня за то, что я запутываю его, постоянно меняя цвет волос.
— Ему нравится, что ты держишь его в тонусе.
— Он меня ненавидит. Моя мечта никогда не сбудется.
— Конечно, не сбудется, если продолжишь отрицать. Сила позитивного мышления, птичка.
— Я позитивно раздражаюсь от твоих рассуждений. Так считается?
Похоже, я уже тогда был прав во всем.
Но теперь злился, что меня не было здесь, и я не видел, как подтвердилась моя правота.
— Я тобой горжусь, — обратился я к Рэн, отринув горечь. — Я всегда знал, что так и будет. Сила…
— …позитивного мышления, — отмахнулась она. — Да, да, знаю. Похоже, твоей магии хватило на нас обоих.
— Всегда пожалуйста, — я отпил из второго бокала за вечер. Конечно же, Рэн все подмечала, и не только потому, что была моей официанткой.
— Что-то новенькое, — она кивком указала на мою выпивку.
— Алкоголь? — Рэн в ответ кивнула. — Пристрастился в процессе развода. Когда люди женятся, их не предупреждают, каким напряженным будет развод. И каким дорогим.
Снова воскресло воспоминание о моей ошибке, и я попытался от нее отмахнуться, не желая концентрироваться на прошлом. Технически, она отразилась и на моем настоящем, но не суть.
— Все равно, — я тряхнул стаканом, — это еще цветочки. Несколько месяцев назад картина была совсем печальной. К счастью, мой друг Портер в Кали догадался и вмешался, пока дела не стали слишком плохи.
— Я с ним не знакома, но он мне уже нравится.
— Он хороший. Я уговаривал его поехать со мной, но он наотрез отказался. Хотя я не оставляю попыток. Мне кажется, переезд пойдет на пользу и Портеру, и его дочке. Им не меньше, чем мне, нужно начать жизнь с чистого листа.
— Значит, поэтому ты и вернулся? За новым стартом?
— Ага.
— И как ощущения? — Рэн скривила розовые губы, и я постарался не разглядывать их неподобающе долго. — Вернуться домой, чтобы начать с чистого листа?
Теперь мне нужно было осторожно подбирать слова, поскольку иначе Рэн задала бы вопросы, на которые я еще не был готов отвечать.
— Если подумать, сомнительный новый старт, но на Западном побережье я никогда не чувствовал себя дома. Все там казалось…подделкой. Принуждением. Здесь мне не нужно притворяться. Я могу быть собой. И после четырех лет в Кали жизнь здесь освежает.
— Ты никогда не умел притворяться, — сказала Рэн.
Я чуть не рассмеялся. После восемнадцати я только и делал, что притворялся рядом с ней.
Притворялся, что ничего к ней не чувствовал.
Притворялся, что не умирал каждый раз, когда Рэн начинала встречаться с очередным парнем, ни черта ее не стоившим.
Притворялся, что она не была для меня всем миром.
Притворялся, что разлука с ней меня не уничтожила.
Притворялся, что забыл о ней.
Притворство, притворство, притворство.
— И теперь, когда ты вернулся, как себя чувствуешь? — спросила Рэн. — Лучше? Нашел то, на что надеялся?
— Да, — нет.
— Хорошо, — она съела еще один ломтик картошки.
— Разве тебе не нужно работать?
— Разве тебе не нужно валяться на диване, лазить в своем приложении и искать, кого бы завтра пригласить на свидание?
Я улыбнулся, и Рэн широко открыла рот.
— Ты шутишь! — я в ответ лишь покачал головой. — Уже кого-то нашел?
— Я на шаг впереди. Всегда готов к худшему.
— Куда делась сила позитивного мышления?
— Я не говорил, что не надеюсь на лучшее.
Поднявшись из-за стола, я потянулся за кошельком, достал наличные, оплатил счет и, оставив щедрые чаевые, задвинул за собой стул.
— Но мне все равно пора. Я пообещал твоему отцу прийти завтра рано утром.
— К тому же тебе нужно заняться стиркой, — изогнула губы Рэн.
— Завтра я попрошу другую официантку.
— Завтра? — переспросила она. Ничего не ответив, я пошел к выходу. — Завтра? — крикнула Рэн мне вслед. — Фостер! Ты ведь не серьезно! Мы это уже обсудили!
— Доброй ночи, птичка.
— Боже, посмотрите на него, он вечно будет один!
«Не буду, если ты, Рэн, откроешь глаза»
Но я держал рот на замке и, выйдя из «Ломтика», глотнул необходимого, свежего, морского воздуха.
— Как я вижу, снова уходишь один, — заметил Уинстон, едва я шагнул за дверь.
Скрытый в тенях, он привалился к кирпичной стене, держа во рту сигарету. Волосы Уинстона были взлохмачены, словно взъерошены руками, да и в целом он выглядел отработавшим полную двенадцатичасовую смену вместо жалких двух часов, которые пробыл здесь.
Я чуть не сказал ему, что курить не стоит, но после второго неудавшегося свидания собирался попросить у него дозу никотина.
— Сексуальная мамочка в пролете?
— Я уверен, что мне ближе по возрасту ее ребенок, чем она, — кивнул я.
— Черт возьми, — присвистнул Уинстон. — Отстой. Она была хороша…для леди в годах, — он прижал руки к груди. — Настоящие или искусственные?
— Чтоб тебя, Уинстон, — я со смехом покачал головой. Еще бы он не спросил. Типичный Уинстон. — Настоящие.
— Так я и знал, что ты посмотришь, — расхохотался он.
— Что тут скажешь? — пожал я плечами. — Я давно один.
— Ты домой?
— Еще нет. Наверное, съезжу на пляж и прогуляюсь.
— Без Рэн? Она не обрадуется.
Я никогда не обсуждал ее с ним, но почти не сомневался, что за четыре года моего отсутствия она много раз ходила на наше место.
Было сложно противостоять искушению. Шум волн, накатывавших на скалистый берег, и тот самый соленый аромат, присущий только океану. Возможность полюбоваться волнами на многие мили впереди и звездами ясной ночью. Адреналин из-за риска быть пойманными злобными охранниками, пока мы катались со смеху в три или четыре часа утра. Черт, нас очаровывали даже пронзительные крики чаек, летавших над головой и надрывавших глотки.
Все в нашем месте было идеальным.
Вот почему сегодня вечером я должен был туда пойти, с Рэн или без нее.
Она осуществила свою мечту: поселилась в голубом доме и открыла салон, что уязвило меня, ведь я не знал ни о том, ни о другом. Учитывая, сколько лет Рэн обсуждала со мной планы, я злился на самого себя за то, что не разделил ее триумф и ни разу не спросил о ней Уинстона.
Не стоило вести себя как баба и не стоило бежать от своих чувств.
Я давным-давно должен был признаться, не паниковать во время своей исповеди, не позволять Рэн считать мои чувства несерьезными и не сбегать с первой попавшейся любительницей покувыркаться на пляже.
Но именно так я и поступил.
«Идиот»
— Кто сказал, что Рэн узнает? — посмотрел я на Уинстона, выгнув бровь.
— Мне нравится ход твоих мыслей, — он снова затянулся, и от его глубокого вдоха конец сигареты запылал ярко-оранжевым. — Я не освобожусь до полуночи, и после смены меня ждут кое-какие дела.
— Мог бы прямо сказать, что у тебя зудит в одном месте, Уин. Я тебя знаю.
— Знаешь, — ухмыльнулся он и, отмахнувшись, отошел от стены. — Думаю, лучше заняться делом, пока наш старик не пришел по мою душу. Увидимся утром. Доброй ночи.