— Неа. В гробу отосплюсь.
— Все еще страдаешь бессонницей?
— Ненадолго, — ухмыльнулся Уинстон, помахав косяком.
— Тебе нужно лечить ее вместо того, чтобы выкуривать.
— Я могу выкурить что угодно. Поверь мне на слово.
— Верю, — стоило мне встать с дивана, как Майк принялся наворачивать круги, зная, что пришло время идти на прогулку и играть. Скорее всего, он часами сидел у черного входа, глядя на пляж и ожидая моего пробуждения, чтобы отправиться на пробежку.
— Мне до сих пор не верится, что ты назвал свою собаку Майк. Так банально.
— Не смей обвинять его в банальности, — я ладонями закрыл Майку уши. — Он оригинальней всех.
— Его зовут Майк. Майк. Что тут оригинального?
Я посмотрел в огромные карие глаза своего пса, взволнованно предвкушавшего прогулку по пляжу. Да, Майку было плевать на свое «банальное» имя.
— Даже не знаю, чувак. По-моему, ему идет.
— Иногда меня терзает вопрос, не выкурил ли ты весь горшок вместо меня, — покачал головой Уинстон.
— Нет, его определенно выкурил ты, — я помахал рукой, рассеивая перед собой дым.
— Да, точно, — рассмеялся он. — Но, если серьезно, сходи к Рэн. Она принципиально не возьмет с тебя денег. Тебе не помешает классная скидка, и классная стрижка. Ты похож на модель «Аберкромби».
Я не стал отвечать на его провокации. Почему-то Уинстон считал меня бедняком, что не совсем соответствовало истине.
У меня были сбережения, просто я их не тратил… пока что.
Родители Лейлы хотели сохранить в тайне развод и тот факт, что их дочери было мало одного мужчины, о чем я, к слову, все равно не собирался болтать. За мое молчание — хотя, повторюсь, о нем можно было не беспокоиться — мне начислили «компенсацию за расставание», как им нравилось ее называть. После всего, через что мне пришлось пройти, я не собирался отказываться от денег.
Сумма немалая, но я берег ее до тех пор, пока наконец-то не соберу свою жизнь по осколкам и не начну подыскивать жилье.
Я спал на диване Уинстона только потому, что так было проще. Прежде чем покупать недвижимость, я должен был восстановить кредитную историю после развода, на что требовалось время. Никто не одобрил бы сделку, пока деньги не поступят на мои счета. На данный момент моя кредитная история пребывала в плачевном состоянии из-за Лейлы, даже после расставания продолжавшей покупать на мое имя все подряд. Она обещала погасить долги, и я поверил ей. Идиот.
Оказалось, Лейла и не думала платить. Ни за банковские карты, ни за автомобиль, купленный на мое имя. Видите ли, папа отказался покупать ей новый, когда она попала в очередную аварию из-за того, что писала сообщения за рулем.
Лейла меня подставила, но у меня не было ни денег, ни сообразительности нанять адвоката. Поэтому я пошел к ее родителям. Узнав, что вытворяла их драгоценная доченька, они заплатили мне за молчание.
Мне выдали документы на развод, оплатили долги и сказали убираться ко всем чертям вместе со своей поганой кредитной историей.
Спеша отделаться от ядовитой семейки, я не упустил своего шанса и уехал, наплевав на кредиты и многое другое.
— Идиот. Я не похож на модель «Аберкромби», — я, собрал свои волосы, ставшие значительно длиннее обычного. Увидь их Лейла, у нее бы случился припадок. Ухоженно и респектабельно — вот как я должен был выглядеть.
— Фостер, ты должен стричься каждую неделю. Ты обязан выглядеть ухоженно и респектабельно.
— Мы не в чертовой пехоте, Лейла. Не думаю, что клиентам твоего папы в его фирме по развитию жилищного строительства есть дело до того, подстригся я или нет.
— Ты работаешь с генеральными директорами, а не с жалкими людишками на улице. Ты будешь каждую неделю стричься. Каждый день бриться. Конец дискуссии.
И впрямь конец. Я ежедневно брился, еженедельно стригся, годами оставляя в парикмахерской по тридцать долларов.
Поэтому, когда я наконец-то нашел свои яйца и сказал бывшей жене отвалить, первым делом выбросил бритву и стал экономить по тридцать баксов в неделю.
Как выяснилось, зря я тянул столько лет, поскольку не сумел бы отрастить настоящую бороду даже ради спасения собственной жизни. За минувшие годы я выбросил кучу денег на крем для бритья. Кроме того, мои волосы отлично выглядели, если стричь их раз в шесть недель. Больше никаких раздражающих лишних трат каждые семь дней.
Тем не менее, сейчас я отчаянно нуждался в стрижке.
— Возможно. Но ты мог бы сняться и для «Холлистера», — заявил Уинстон, на что я показал ему средний палец, чем лишь рассмешил его. — Просто заскочи к Рэн по пути в пиццерию. Она живет…
— …в голубом доме. Да, она уже сама рассказала.
— И снова тот самый тон, — затянувшись напоследок, он затушил косяк в пепельнице, полной других окурков. — Братан, я же сказал, что ты никогда не спрашивал.
— Знаю, знаю, — проворчал я. — Сегодня утром я не стану беспокоить Рэн. Она всю неделю надрывалась в «Ломтике», вчера работала до закрытия, и ей, конечно, нужно выспаться.
— Ставлю десять баксов, что Рэн уже встала.
— Нет, быть такого не может. Если я что-то о ней и знаю, так это то, что она обожает хорошенько выспаться.
Уинстон посмотрел на меня как на простофилю, но предпочел промолчать.
— У меня есть хлопья. Хочешь?
— Неа, лучше сделаю себе пару тостов с яичными белками.
— С яичными белками? Все скучнее и скучнее, — покачав головой, Уинстон встал с кресла и направился к кухне. — Чувак, что с тобой сделали в Кали?
— Оздоровили!
— Здоровый образ жизни для баб! А у меня есть хлопья, благодаря тебе аж две порции!
В свете его последних заявлений я решил не говорить, что собирался выйти на пляж и пробежать пару-тройку километров. Покачав головой, я пошел по коридору.
— А знаешь, он прав.
Салливан — или Салли, как он просил его называть — стоял в своей спальне и праздно смотрел в зеркало. Я глянул на него, не уверенный, с кем он говорил — со мной или с самим собой.
Салли был…ну, наиболее точно его описывало слово «странный».
Он не был плохим, но определенно отличался от большинства. За весь месяц, проведенный мной в этом доме, я лишь пару раз видел, чтобы Салли с Уинстоном общались. Похоже, так они и жили.
— Ты о чем?
— Рэн уже встала. Она жаворонок, вскакивает спозаранку и вечно ломится в нашу дверь из-за какой-нибудь ерунды.
Вот так новости. Моя подруга детства всегда спала беспробудным сном минимум до десяти.
Похоже, за четыре года многое изменилось.
— Я тебе верю, — я указал большим пальцем в сторону кухни. — Только этому ослу не говори.
— Слово гребаного скаута, — заговорщически улыбнувшись мне, Салли отсалютовал двумя пальцами.
Кивнув ему, я прошел в ванную. Там я привел себя в порядок, почистил зубы и прихватил пару пакетов для уборки за собаками. Я позвал Майка, и мы пошли на пляж.
Ему нравилось играть на берегу, прыгать в волнах и рыть ямы в песке. Мы пробежали около полутора километров, когда я увидел на пляже кого-то еще.
А я-то уж было заволновался, считая себя единственным чудаком, встающим до рассвета, чтобы побегать у воды и понаблюдать за пробуждением природы.
К нам бежал человек. Будучи еще щенком, Майк при виде бегуна рванул вперед.
— Сукин ты…
Бегун повалился на песок. Решив поиграть, Майк запрыгнул на него и принялся облизывать ему лицо.
Я помчался вперед так быстро, как только мог, чтобы оттащить свою собаку от несчастной незнакомки. Майк был безвреден, но я должен был остановить его как минимум из вежливости.
— Майк! — я схватил его за ошейник и потянул назад. — Сидеть! — он шлепнулся задом на песок. — Фу! — опустив голову, Майк поерзал, устраиваясь удобнее. Я повернулся к девушке. Она сжалась на песке и закрыла лицо руками, защищаясь от внезапной атаки. — Черт, извините нас. Обычно он ничего подобного не делает. Клянусь, он только кажется большим, но на самом деле еще щенок. Просто… — тогда я понял, что девушка смеется, и остановил свой словесный поток. — С вами все хорошо? — спросил я.