«Черт, черт, черт. Хватит пялиться, извращенец!» — но я пялился. Просто не мог остановиться.
Твою мать, я снова себя обругал. Я не представлял, как переживу фиктивное свидание и практику. Не стоило мне давить на Рэн. Черт, я сам не знал, зачем ее спровоцировал. Зато знал, что идея была ужасной.
Я не хотел идти с Рэн на фиктивное свидание. Я хотел встречаться с ней по-настоящему.
Разве я смог бы притворяться, что хочу иного?
Я взглядом обрисовал ее изгибы. Пускай Рэн любила поесть, но старательно следила за собой. Плоский живот без лишних рельефов. На загорелых длинных ногах выступали мышцы, какие бывают у бегунов. Значит, она и впрямь занималась бегом, и он не был для нее сиюминутным увлечением.
— Должен признать, меня удивило твое увлечение спортом.
— Удивило? Почему?
— Первый год в школе, — я усмехнулся воспоминаниям. — Легкая атлетика. Во время кросса на триста метров ты упала на задницу перед всей школой и тут же заявила, что больше никогда не побежишь, если никто не повесит пачку печенья «Девочки-скауты» перед твоим носом. Плюс бегаешь ты, как мокрая лапша.
На моих словах Рэн запнулась, но мне чудом удалось поймать ее и не дать ей упасть.
Придя в себя, она побежала дальше, как ни в чем не бывало.
Мы бежали еще несколько секунд, и я не отставал от нее, готовый в любой момент поддержать, если потребуется.
— Тьфу! — Рэн с размаху ударила меня локтем в живот и, глазом не моргнув, снова обогнала.
— За что? — прорычал я, пошатнувшись и окончательно отставая от нее. В свою очередь, мой пес-предатель следовал за новой подругой по пятам. Засранец.
— Я бегаю не как мокрая лапша, что бы это ни значило! — крикнула она в ответ.
— Если тебе станет легче, то сейчас ты в гораздо лучшей форме, чем раньше! — я снова окинул ее взглядом и, раз уж она не обращала на меня внимания, позволил себе поглазеть.
— Ты только что высказался о моем внешнем виде? Ты пялишься на меня, Фостер?
Да.
— Нет. Я имел в виду мышечный тонус.
— Красиво выкрутился, — пропыхтела Рэн.
Еще как, учитывая, что я и впрямь бессовестно пялился.
«Боже, если бы ее шорты были еще более обтягивающими, смотрелись бы как татуировка, — у меня начал вставать. Вот только эрекции на пляже мне не хватало. — Не вставай, не вставай, не вставай, — умолял я член. — Нужно как-то поторопить Рэн…»
— Уже близко? — спросил я, предвидя ее ответ.
— А что? Устал?
«Можно сказать и так».
— Устал? Пф. Я тебя умоляю. Это детская скорость.
— Хочешь посоревноваться? Я покажу тебе детскую скорость. Ха!
«Как раз мне на руку».
— Рэн, не стоит со мной соревноваться. Только опозоришься.
— Нет, мы побежим наперегонки. Три…два…
Не закончив отсчет, она бросилась вперед.
— Эй! Нечестно! — закричал я, догоняя ее. Тогда мой взгляд упал на ее локоть, с которого из-за физической нагрузки сильнее заструилась кровь.
— Стой, Рэн. Подожди. У тебя кровотечение.
— Со мной все хорошо. Тем более, скоро будем дома.
Пробежав еще около десяти метров, мы запрыгнули на три ступени и поспешили по длинной лесистой тропе. Она привела нас к дорожке покороче, откуда открывался вид на голубой домик.
Он идеально подходил Рэн.
Быстрее передвигая ноги, я обогнал ее и едва успел остановиться, чтобы не врезаться в парадную дверь.
— Первый!
Отстав от меня примерно на четыре секунды, Рэн подняла руки над головой, запыхавшись после последнего рывка.
— Милостивый Боже, ты бегаешь как гепард, — расхохоталась Рэн и не успела продолжить, как я приготовился услышать от нее несмешную шутку. — Но лишь потому, что ты хитрый как кот.
— Ты сейчас серьезно? — выгнул я брови.
— Что? Смешно же!
— Тебе видней, — протянул я, но не смог сохранить серьезность.
— Видишь! — Рэн указала на мою усмешку. — Говорю же тебе!
— Черт, — я пытался сохранить серьезность, но от того, как она хохотала над глупейшей шуткой, лишь улыбнулся шире. — Хочу заметить, схитрил не я, так что ты сама испортила свою и без того ужасную шутку.
— Не суть. Посторонись, — Рэн отодвинула меня в сторону и, привстав на цыпочки, достала с дверного козырька ключ.
— Пожалуйста, скажи, что ты не хранишь там ключи от дома.
— Значит, ты хочешь, чтобы я соврала тебе, Фостер? — посмотрела она на меня. — Я думала, у нас правило: говорить только правду.
— Господи, Рэн. Ты же не серьезно. Ты хоть представляешь, как рискуешь?
— Конечно, представляю, ну а ты представляешь, как неудобно бегать с ключами в кармане?
— Представляю, — указал я на свою талию. — Зачем еще я ношу эту нелепую поясную сумку?
— Ага! Значит, ты все-таки признаешь, что она нелепая?
— Сама ты нелепая.
Открыв дверь, Рэн вошла в дом, предоставив мне выбор, следовать за ней или остаться. Майку же было плевать, и он забежал внутрь, будто бывал здесь тысячу раз.
— Кончай ныть и обработай мою рану. У меня на сегодня планы.
— Странный способ сказать: «Спасибо за заботу, Фостер. Я так тебе признательна».
— Вообще-то если бы не ты со своей собакой, помощь мне не понадобилась бы.
Закрыв за собой дверь, я осмотрел знаменитый голубой дом.
Стены были окрашены в светло-серый цвет. Из больших, не прикрытых занавесками эркеров лился солнечный свет, и открывался вид на улицу. У одной из стен стоял огромный серый диван, напротив — телевизор. Столы и буфеты были сколочены из выбеленного дерева и не сочетались друг с другом. Я не сомневался, что Рэн нашла их в местных комиссионках. Интерьер украшали желтые и оранжевые акценты, в основном в виде ваз и блюдец. Она скрупулезно расставила свои книги, цветом корешков, идеально вписавшихся в общую картину.
Даже будучи разными, все вещи странным образом сочетались. Обстановка получилась яркой, веселой и идеально подходившей Рэн.
— Вот он какой, нашумевший голубой дом, ха.
— Он самый. Мне пришлось кое-где его подкрасить и убрать кошмарный ковровый настил, но в остальном все оригинальное, — пояснила Рэн, взмахнув руками. — Мистер Карлтон — крутой арендодатель и позволил мне делать все, что бы я ни пожелала. Наверное, потому что я планирую выкупить дом, но все же. Приятно делать его своим.
— Ты добилась успеха. Здесь уютно. Очень…в твоем стиле.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего плохого, — повел я плечом. — Мне всегда нравился твой стиль.
Наблюдая за мной, Рэн скривила губы и, обдумав мои слова, кивнула в знак согласия.
— Иди за мной.
Она повела меня по узкому коридору, где я сразу заметил на стенах фотографии в рамках. Стоило мне взглянуть на них, как я признал в них работы Уинстона.
— Черт возьми, — тихо присвистнул я, разглядывая снимки. — Наш мальчик совершенствуется, но вот эта остается моей любимой.
Рэн посмотрела на фотографию, напротив которой я остановился. На ней была Молли Дэниелс, заснятая примерно за три месяца до своей кончины. Она понятия не имела, что попала в объектив.
Глядя на океан, Молли придерживала шляпу, не давая ветру унести ее. Платье цвета морской волны развевалось, и его подол уносило вбок.
Молли кричала Саймону и Рэн не заплывать далеко и наблюдала за ними с едва заметной улыбкой на губах.
Я знал все мельчайшие детали, потому что был там.
Семейство Дэниелсов обожало пляжи. Все мы жили на другом конце города, мечтая однажды поселиться в домах с выходом к океану на заднем дворе. Почти каждые выходные мы ходили на берег, не в силах противостоять зову сирен. Молли собирала кучу разных закусок, мы толпой забирались в «универсал» Саймона — близнецы были слишком молоды, чтобы водить свою машину — и двадцать минут подпрыгивали от нетерпения.