— Совершенно верно. Я действительно сказал только о юбке.
Его свободная рука скользит по моей попке, сжимая ее, прежде чем он медленно — мучительно медленно — проводит пальцами под моим бархатным мини.
— Черт возьми, — шипит он, когда его рука скользит по моей коже. — На тебе нет нижнего белья.
Он просовывает руку между моих бедер.
— Встань на цыпочки, Рэн. Мне нужно прикоснуться к тебе.
Не желание. Нужда.
Мне тоже нужно, чтобы он прикоснулся ко мне.
Я следую его указаниям и приподнимаюсь на носочках, отводя бедра назад и раздвигая ноги, практически умоляя его прикоснуться ко мне.
Это как раз то приглашение, которое ему нужно.
Подушечки его пальцев скользят по моему набухшему клитору, и я еще никогда не была так близка к грани блаженства от такого простого прикосновения.
— Ох, Боже, — захныкала я. — Фостер...
— Не надо, черт возьми, «Фостеркать» меня прямо сейчас. Я в двух секундах от того, чтобы сорвать эти колготки с твоего тела и засунуть свой язык тебе между бедер. И мне глубоко плевать, кто нас увидит.
Я почти забыла, что мы на людях.
Я почти забыла, потому что мне все равно.
Мне нужно это прямо сейчас. Давление его прикосновений... нежная ткань колготок... это блаженство.
Он водит круговыми движениями по моему самому чувствительному месту, при каждом движении его большой палец касается моих ягодиц. Я прижимаюсь в ответ, наслаждаясь неожиданной остротой удовольствия от этих прикосновений.
Каким-то образом, зная, чего я хочу, он усиливает давление, его большой палец проникает между моих половинок, пока не находит то место, к которому еще никто не прикасался.
Этого достаточно, чтобы окончательно вывести меня из равновесия.
Мои ноги начинают дрожать, дыхание прерывается. Меня словно разорвало на части…
Он выпускает еще один резкий вздох, его лоб прижимается к моему виску. Я чувствую, как его твердый член все еще прижимается ко мне.
— Дьявол. Ты пытаешься меня убить. Я знаю это.
Он медленно убирает свои пальцы от моего тела, и мне хочется кричать, хочется умолять его продолжать прикасаться ко мне вечно.
Но я этого не делаю. Я не могу.
Я не смогла бы сейчас сказать, даже если бы попыталась — в горле пересохло.
— Ты чертовски идеальна, Рэн. Каждая частичка тебя идеальна.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он не дает мне этого сделать, прижимая свои губы к моим в обжигающем поцелуе.
— Не спорь со мной. Я не в настроении спорить.
— Н-на что ты в настроении?
— На тебя. — Он снова прижимается ко мне, прежде чем сделать крошечный шаг назад. — Но я не собираюсь трахать тебя в наш первый раз в клубе. Вместо этого я собираюсь снова пригласить тебя на танцпол, закружить в танце и угостить выпивкой, пока ты не забудешь о том, какой паршивый у тебя был день. А потом я отвезу тебя домой и высажу, как гребанный джентльмен, которым я и являюсь, потому что я не воспользуюсь пьяной тобой.
— Но ты собираешься трахнуть меня?
Его хватка на моих светлых локонах на мгновение усиливается, как будто он борется с собой, чтобы отпустить меня.
Но он отпускает, его пальцы скользят по моей спине, скользят по моему телу, а затем поднимаются, как раз перед тем, как шлепнуть меня по заднице.
— Да. Но не раньше, чем ты будешь готова. Не раньше, чем будешь уверена, что хочешь этого так, как хочу я. Иначе, как только я попробую тебя на вкус, для меня все будет кончено. А до тех пор я буду ждать. Ты скоро сдашься.
— Почему ты так уверен?
Без предупреждения он разворачивает меня к себе, пронзая своим напряженным взглядом. Он поднимает мою руку к своей груди и проводит моими пальцами по сердцу.
— Потому что ты и я, Рэн, — мы обречены на успех. Хочешь ты этого или нет, но у тебя есть ломтик моего сердца, и я не хочу его возвращать.
— Ты хочешь сказать, что он трахнул тебя пальцем и засунул его тебе в задницу посреди зала, а ты еще не вышла за него замуж? — она указывает на дверь. — Убирайся.
— Ты выгоняешь меня из моего собственного салона?
— Да! Потому что вы явно сошли с ума.
Я вздыхаю, собирая полоски фольги от моего последнего окрашивания и отправляя их в мусорное ведро.
Прошло почти семьдесят два часа с тех пор, как я видела Фостера или слышала о нем. Не то чтобы я считала.
Он сделал все, как и обещал. Мы потанцевали. Выпили. А потом поехали домой. Он проводил меня до входной двери, поцеловал на прощание и отправил отдыхать.
И на этом все закончилось.
Часть меня благодарна за перерыв. В моей голове сейчас такой сумбур и путаница, что мне не помешала бы перспектива.
Но... я скучаю по нему. И не только по его прикосновениям — по нему самому.
Я скучаю по тому, как он заставляет меня смеяться. Я скучаю по тому, как он смотрит на меня, словно я единственная в комнате. Я скучаю по тому, как он заставляет меня чувствовать себя... что он сказал той ночью?
Живой.
Я скучаю по чувству, когда ощущала себя живой.
— Это сложно, Дрю.
— Единственное осложнение, которое я вижу, это то, что ты не хочешь выбросить из головы свои глупые мысли и принять тот факт, что парень по уши влюблен в тебя.
— Да, но-о-о, — я растягиваю слова, присаживаясь на диванчик в маленькой зоне ожидания, где уже несколько часов сидит Дрю. — Он только что развелся, а это значит, что все эти годы, пока он любил меня, он также спал в чужой постели.
— Это тебя так задевает?
— И да, и нет.
— Тогда объяснись, женщина. Я, черт возьми, не молодею.
— Уф, — простонала я, проводя рукой по волосам и желая, чтобы это была рука Фостера.
И вот мое тело снова хочет его.
— Знаешь, я бы убила за то, чтобы мужчина хотел меня так, как Фостер хочет тебя.
— У тебя не все гладко с Чедвиком? — надеюсь, она не уловила надежду в моем голосе.
— Мы, э-э, мы расстались. — Она не смотрит мне в глаза, когда говорит это, что на нее совсем не похоже. Дрю никогда не ходит вокруг да около.
— Выкладывай.
— Что?
— Не обманывай меня, Дрю Аманда Вудс. Что-то происходит, но ты мне не говоришь. Так что выкладывай.
— Я слишком напугана, чтобы произнести это вслух.
— Почему?
— Потому что это делает все реальным.
Ее глаза наполняются непролитыми слезами, и я тут же придвигаюсь к ней, заключая в свои объятия.
— Что происходит, Дрю? Ты можешь рассказать мне все, что угодно, и ты это знаешь.
Некоторое время она ничего не говорит, просто обнимает меня.
Я позволяю ей.
Я чувствую, как она дрожит, когда начинает плакать, но я ничего не говорю, давая ей время выплеснуть все наружу.
Через несколько мгновений она шмыгает носом и отстраняется от меня, убирая волосы с лица и вытирая слезы.
— Прости, — Дрю фыркает и слегка смеется. — У меня сейчас все гормоны не в порядке.
— Месячные?
Легкая улыбка кривит ее губы, и она качает головой.
— Не думаю, что буду беспокоиться об этом в ближайшие несколько месяцев.
У меня отвисает челюсть.
— Ты беременна!
Она кивает, пытаясь сохранить улыбку, но рассыпается, и из ее глаз льются новые слезы.
— Я, блядь, беременна, а тупоголовый папаша бросил меня, когда узнал об этом.
— О, Дрю, — я снова прижимаю ее к себе. — Все будет хорошо. Я обещаю. Мы разберемся с этим вместе.
По какой-то причине мои слова заставляют ее плакать еще сильнее.
Я сжимаю подругу крепче и сижу так, пока у нее не заканчиваются слезы.
Она проводит рукой по щекам.
— Прости.
— Хватит извиняться, чокнутая.
— Прости, — она ухмыляется. — Я так рада, что ты не бросила меня тогда на обочине, Рэн.