Уинстон закатывает глаза.
— Я думал, что сказал твоей хипповой заднице прекратить заниматься этим странным дерьмом.
— Каким странным дерьмом?
— Он думает, что улавливает какие-то вибрации или что-то в этом роде, — Уинстон снова затягивается, задерживает дыхание, затем выдыхает. — Как будто он знает, когда что-то должно произойти, или что-то в этом роде.
— Что я тебе говорил, когда ты пытался помочь Рэн в первый раз?
— Что это не мое дело.
— И я был прав. Это не твое дело. Это дело Фостера.
Уинстон покачал головой.
— Как скажешь, хиппи.
Салли отставляет стакан и подходит к нам, выхватывает косяк из рук Уинстона и бросает его в пепельницу.
— Я не хиппи. Я просто... кое-что чувствую.
— Эй, придурок! — Уинстон бросил на Салли злобный взгляд, вновь потянувшись за своим косяком. — Как бы там ни было. Для меня все это звучит как хипповая чушь.
— Тебе просто нужно очистить свою чакру и открыться новым возможностям.
Я ухмыляюсь.
— А вот теперь это прозвучало как самая настоящая хипповая чушь
Он пожимает плечами, не заботясь о том, что мы думаем, и Салли начинает нравиться мне чуть больше.
— Думаю, я поговорю с мистером Карлтоном, попытаюсь уговорить старика. Если это не сработает, я, по крайней мере, оплачу аренду дома еще на год и гарантирую Рэн место, пока буду работать над тем, чтобы заставить домовладельца уступить.
Уинстон отрицательно качает головой.
— Она разозлится.
— Я не боюсь Рэн.
— А стоило бы. Она задиристая. Чертовски сильный удар справа.
— Откуда ты знаешь? — спросил я у Салли.
Он сжимает челюсть.
— Она как-то набросилась на меня за то, что я замахнулся на ее брата.
— Вы познакомились благодаря драке? Господи, Уинстон, тебе обязательно драться со всеми, когда ты впервые встречаешь?
— Эй, не я это начал, — защищается он. — Это все его пьяная задница. Он принял меня за кого-то другого, пытался драться, а после того, как Рэн его уложила, мы все уладили. С тех пор он спит в моей свободной спальне
Я не могу удержаться от смеха. Это значит, что близнецы Дэниэлс привели домой незнакомца и сдружились с ним, пока меня не было.
— Ты уверен в этом, Фостер? Я имею в виду, что, если она узнает, что это устроил ты?
— Не узнает. Я позабочусь об этом.
— Ладно, — соглашается Уинстон, но звучит он не слишком уверенно.
— Я обещаю. Она не узнает. Все будет хорошо.
— Посмотрим.
— Значит ли это, что ты собираешься написать ей сообщение или что-то в этом роде и наконец-то увидеть ее? — спрашивает Салли. Когда же я бросаю на него «какого черта» взгляд, он лишь пожимает плечами. — Ты был чертовски нервным последние несколько дней. Подумал, это потому, что ты не видел ее с тех пор, как вернулся домой с синими яйцами.
— Откуда ты знаешь, что у меня были синие яйца?
— Потому что никто не приходит домой после свидания и не принимает душ так долго, если бы перепихнулся.
— Уф, — стонет Уинстон. — Пожалуйста, не говори о синих шарах, долгом душе и моей сестре в одном и том же предложении. Меня может стошнить.
— Эй, Уинстон?
Он наклоняется вперед, опуская в пепельницу свою потухшую сигарету.
— Да?
— Твоя сестра подарила мне синие яйца
Что следует после синих яиц? Потому что, если у этого дерьма нет названия, то оно должно быть придумано.
У нас с Рэн было еще два свидания, и я официально устал принимать душ. Каждый вечер, когда я захожу в ванную, я слышу, как Салли смеется надо мной.
Ублюдок.
Сегодня пятое свидание, но Рэн уже предупредила меня, что у нее месячные, так что перепихона не будет.
И поскольку я мужчина, я, естественно, расстроен.
Но мне плевать. Я встречаюсь с ней не для того, чтобы трахнуть ее; это будет просто бонусом, когда мы до этого дойдем.
— Итак... — протягивает она, когда мы забираемся в кузов моего грузовика и ложимся на надувной матрас, который у меня там есть. После нашей первой ночи здесь мы обнаружили, что уже слишком стары, чтобы валяться в кузове, как раньше. Нам нужно больше подушек. — Сегодня произошло нечто безумное.
— Да?
Она качает головой вверх-вниз, лучезарно улыбаясь. Ее улыбка заразительна, и я ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь.
— Ну, не оставляй парня в подвешенном состоянии. Рассказывай.
— Я...
— Придержи эту мысль, — перебиваю я, протягивая руку к холодильнику, стоящему сбоку. — У меня такое чувство, что нам нужно выпить, чтобы отпраздновать, что бы это ни было.
— Откуда ты знаешь, что это хорошие новости?
— Потому что ты не можешь перестать улыбаться и весь день практически подпрыгиваешь на своем месте, — я достаю две бутылки пива, откупориваю обе и протягиваю одну ей.
Она хватает пиво и делает глоток, улыбаясь поверх горлышка бутылки.
— Ты меня раскусил. Это определенно хорошая новость.
Я насмешливо вздыхаю.
— Пожалуйста, скажи мне, что хорошая новость — это то, что твои месячные закончились раньше времени, и мы наконец-то перепихнемся.
Я скрещиваю пальцы и закрываю глаза, моля богов о чуде.
Она шлепает меня по груди.
— Заткнись.
— О, она все еще нервничает. Не бери в голову. Мужчина может помечтать.
Ее глаза превратились в щелочки, но ухмылка, изгибающая ее губы, говорит о том, что она не расстроена. Ей нравится, когда я уделяю ей внимание.
— Тогда у меня нет никаких предположений. Расскажи мне свои заурядные новости.
— Сегодня звонил мистер Карлтон. Он решил отложить принятие любых решений на потом и продлить наш первоначальный контракт на год, что означает, что мы больше не будем жить из месяца в месяц, постоянно переживая.
Ее лицо светится неподдельным восторгом. Я не могу вспомнить, когда в последний раз видел ее такой счастливой.
Приятно осознавать, что я приложил к этому руку.
Я улыбаюсь ей.
— Это потрясающе, Рэн. Я рад за тебя.
— Мой бизнес в безопасности! — она поднимает в воздух свою бутылку. — Пока что.
Она смеется, но я вижу, что она все еще немного беспокоится о том, что потеряет все, ради чего так усердно работала.
Хотел бы я сказать ей, что если мне удастся измотать Карлтона так, как я планирую в течение следующего года, то ей больше никогда не придется беспокоиться о своем бизнесе.
— Я была ошеломлена, когда он позвонил ни с того ни с сего. Думаю, мои слезы и мольбы во время нашей последней встречи в конце концов достали его.
Слезы? Она плакала на их встрече из-за этого?
Никогда еще мне не хотелось так сильно тряхануть старика, как в этот момент.
Все потому, что его чертовы жадные дети вбили ему в голову, сколько денег стоит его собственность. То есть... они не хотят, чтобы он продавал ее, потому что хотят сами продать его недвижимость и получить больше денег.
Избалованные гнилые засранцы.
— Так что, да, это моя главная новость. Надеюсь, ты взял с собой еще пива, потому что эта цыпочка сегодня празднует! — она покачивает бедрами, снова опрокидывая пиво.
— Мы точно будем в говно от этих шести бутылок.
— Шесть бутылок пива? Кто-то сильно тратится, — она подмигивает. — Знаешь, раз уж мы заговорили о карьере… что ты собираешься делать теперь, когда вернулся? Раздача пиццы в «Ломтике» не может быть твоей конечной целью.
— Нет. Я точно никогда не думал, что вернусь туда, это точно, — я поморщился, услышав свои собственные слова. — Не то, чтобы в работе там было что-то плохое. Это замечательное место, и я его люблю, но...
Она поднимает руку.
— Тебе не нужно объясняться. Я все понимаю. Что ты делал в Калифорнии?