— Ну ладно.
— Ладно?
— Ага, — я пожимаю плечами. — Ладно.
Она прищуривает глаза, пристально изучая меня.
Яйца. Бекон. Тост.
Дерьмо.
Может, мне стоит съесть.... Рен.
Я бросаюсь к ней, как только она поворачивается спиной, и закидываю ее на плечо, как пожарный. Я выключаю конфорку и направляюсь к задней двери.
— Что за... Фостер! — она начала колотить мою спину. — Куда ты меня тащишь? Поставь на место!
— Нет.
— Да!
— Нет, — повторяю я снова.
— Куда ты меня несешь? Скажи мне хотя бы это.
— В твой салон.
— Что? Зачем?
— Зеркала, Рен, — я шлепаю ее по заднице. — И я уверен, что те стулья вращаются на 360 градусов. Я могу найти много интересного с зеркалами и тремястами шестьюдесятью градусами в моем распоряжении.
Глава 19
Рэн
— В своих фантазиях ты когда-нибудь размышлял о том, как мы занимаемся сексом в «Ломтике»?
Вода, которую Фостер только глотнул, потекла ему на подбородок.
Он вытерся, но смотрел на меня круглыми глазами.
— Какого хрена, Дэниелс? Ты не можешь говорить такие вещи, когда я пью.
— Ой, ну извини. В какое время ты предпочитаешь, чтобы я спрашивала о твоих сексуальных фантазиях?
— Как насчет... — он качает головой, поджав губы. — Нет. Нет. Я собирался поумничать и сказать, что никогда, но это было бы ложью, потому что ты можешь спросить меня об этом в любое время, — он переплел пальцы рук между собой. — Надеюсь, это значит, что ты тоже о них думаешь, и мы можем продолжить вычеркивать пункты из списка.
— Списка? У тебя есть целый список?
— Скорее, книга, в которой не меньше двадцати глав.
— Ты извращенный, похотливый индивидуум, — ухмыляюсь я. — Мне это нравится.
— Какая шалунья, — покачал он головой в ответ.
— Но ты так и не ответил на мой вопрос.
Он поворачивает голову налево, потом направо, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то мне неизвестного.
Фостер вскакивает с табурета, на котором сидел последние десять минут, хватает меня за руку и тащит за стойку бара по длинному узкому коридору.
Он рывком открыл подсобку и закрыл за нами дверь.
Прежде чем я успеваю задать ему вопрос, он прижимается своими губами к моим, высасывая весь воздух из моих легких в обжигающем поцелуе.
Неужели так будет всегда? Неужели, целуя его, я всегда буду чувствовать себя так, будто мои легкие горят? Как будто мои ноги не могут вспомнить, как ходить? Как будто весь мой мир вращается в обратную сторону?
Потому что я могу привыкнуть к этому.
Он проводит губами по моим губам, прижимая меня бедрами к одному из стеллажей, заполняющих комнату.
— Это помещение, — еще один поцелуй. — Оно темное, уединенное, — поцелуй. — Но достаточно часто используемое, чтобы нас могли поймать в любой момент.
— Ты хочешь заняться сексом днем? Пока здесь клиенты?
Он стонет, уткнувшись мне в шею, и покрывает ее поцелуями. Я запускаю руки в его волосы, наслаждаясь тем, как мягкие завитки ощущаются между моими пальцами.
— Да. Точнее, во время смены. Ты металась по этажу, была взволнована и нуждалась в разрядке. Я бы придумал какое-нибудь дерьмовое оправдание, повел бы тебя по коридору, затащил в эту подсобку и сделал бы с тобой то, что душа пожелает.
Я задыхаюсь, когда его руки начинают пробираться под мою внезапно расстегнутую рубашку.
— Возможно, ты потеряешь клиентов. И лишишься чаевых, — он проводит ладонью по моей груди. — Но это не страшно, потому что здесь ты столкнешься с иного рода трудностями.
Я смеюсь.
— Ты идиот.
— Но ты любишь меня.
Он делает паузу.
Всего на мгновение.
Я слышу, как у него перехватывает дыхание.
Ожидание.
Желание.
— Фостер?
— Да?
— Можно я сделаю тебе приятное?
— Чееееерт.
Я встаю на колени, принимая это за согласие.
Он прислоняет голову к стеллажу, и наши глаза встречаются, пока я расстегиваю пуговицу и молнию на его джинсах. Я сдвигаю грубый материал вниз по его ногам настолько, чтобы обеспечить себе доступ, затем пальцами нащупываю резинку его нижнего белья.
— Трусы — скукота. Только мешают.
Легко проведя двумя пальцами по моему подбородку, он усмехается.
— Отсоси у меня или дай мне трахнуть тебя, Рэн. Выбирай, но сделай это побыстрее, пока не начал действовать я.
Я опускаю барьер между нами, освобождая его уже твердый член. Мое естество сжимается, когда я вижу, какой он набухший и ноющий.
Он хотел этого. Очень сильно.
Я обхватываю пальцами основание его члена и провожу языком по его нижней части, уделяя особое внимание чувствительному месту под головкой.
Он бормочет что-то, чего я не могу разобрать, от чего я улыбаюсь, наслаждаясь звуками, которые он издает от такого простого прикосновения.
Фостер сильно зажмурил глаза, а нижнюю губу прикусил зубами.
Я наблюдаю за ним, втягивая в рот его член, и удивляюсь, когда его глаза открываются, и он смотрит, как я вбираю в себя как можно больше.
— Гребаный рай... — шепчет он, снова проводя пальцами по моему подбородку. — Твой рот — это гребаный рай.
Он запустил пальцы мне в волосы и стал контролировать движение моей головы, с каждым разом толкая меня заглатывать все глубже и глубже.
— Ты можешь взять меня полностью, Рэн. Просто расслабься.
Я так и делаю, вдыхая воздух через нос и расслабляя горло.
Я заглатываю головку его члена и чувствую, как Фостер упирается в стеллаж.
— Сделаешь так еще раз, и я кончу тебе прямо в глотку.
И я повторяю свои действия.
И он кончает.
Волна наслаждения накатывает на него, полка позади нас сотрясается от его резких движений.
Я проглатываю, ненавидя вкус, но делаю это, потому что сейчас у меня нет другого выхода.
Я в последний раз целую его обмякший член, прежде чем подняться на ноги.
— В следующий раз, — шепчу я ему на ухо, — я позволю тебе трахнуть меня.
С довольной улыбкой я проскальзываю мимо него и направляюсь к выходу.
Я останавливаюсь в коридоре, заправляя рубашку обратно в джинсы и поправляя фартук.
Я возвращаюсь на первый этаж и чуть не теряю сознание, когда натыкаюсь прямо на своего отца.
Он стоит там, скрестив руки на груди, с жестким взглядом.
— Ты не можешь просто так уйти после того, что сейчас было, Птичка. У тебя был мой... ох, Саймон. Привет, мужик.
— Привет, мужик? Привет, мужик? Серьезно, Фостер?
— Эм... Здравствуйте, сэр?
Мой отец качает головой.
— Слушай, я знаю, что ты молод, влюблен и все такое прочее дерьмо, но пока ты здесь, держись профессионально, ладно? Никаких шалостей в подсобке. Никаких...
— Папа! Мы ничем подобным там не занимались!
— О, чушь собачья. Я практически создал эту комнату для того, чтобы мы с мамой могли там резвиться. Это была единственная ручка, до которой вы с братом не могли дотянуться.
— Папа! — снова закричала я, закрывая уши руками. — Мне это слышать не надо.
— У нас с твоей мамой был секс, Рэн. И много секса.
— Я хочу умереть.
— Я тоже, — бормочет Фостер. — Может быть, нас похоронят вместе.
— В любом случае, — продолжает мой отец, наслаждаясь нашим смущением. — Просто веди себя спокойно на работе. Никаких скандалов. Никаких поцелуев. Никаких сексуальных взглядов через весь зал.
— Папа, — шиплю я.
— Вообще никакой драмы. Все ясно?
Мы оба с энтузиазмом качаем головами вверх-вниз, желая, чтобы этот момент закончился и больше никогда, никогда не вспоминался.
— Хорошо. Теперь за работу.
Мы практически убегаем, двигаясь в совершенно противоположных направлениях, хотя в этом нет необходимости.