Следующие несколько часов мы проводим, избегая друг друга, притворяясь, что ничего не происходит, и ведя себя так, будто каких-то жалких два часа назад у меня во рту точно не было члена Фостера.
— Малышка! Как ты, черт возьми, поживаешь? — спрашивает Рэнди, когда я подхожу к его столику.
— Не так уж и плохо.
— Это он, — говорит Блайт, указывая на Фостера в другом конце зала. — Это парень, в которого она влюблена.
Румянец заливает мои щеки.
— Прекратите, — предостерегаю я. — Отдайте мне свой заказ, или я вышвырну вас обоих вон.
— Ты не посмеешь, — парирует Рэнди. — Верно, Блайт?
— Ей будет слишком не хватать твоего обаяния, — говорит она, и каждое ее слово сочится сарказмом.
— Вы двое меня утомляете.
— Но тебе это нравится. Кстати, я говорил с Эдом. Это было очень мило со стороны анонимного спонсора оплатить твою аренду на целый год. Я знаю, что это снимает с вас обоих большую нагрузку. Может, его дети дадут ему передохнуть, держась за его дом. В этом нет никакого смысла, кроме того, что они думают, что получат больше денег, — он покачал головой. — Как хорошо, что у нас не было детей, Блайт. Я бы сошел с ума, воспитывая кучу таких маленьких засранцев.
— Анонимный спонсор?
Он наклоняет голову.
— Ты ведь разговаривала с Эдом, верно?
— Да, но он не упоминал о каком-либо спонсоре.
— О, ну что ж... Сюрприз, малышка. У тебя есть ангел-хранитель.
— Хах.
В оцепенении я принимаю их заказ и ввожу его в компьютер, столько всего проносится у меня в голове.
Анонимный спонсор...
Кто мог сделать такое? Почему? Уинстон пытался помочь мне после своего несчастного случая, но я отказалась принять подачку, и мы сильно поссорились из-за этого. Я знаю, что он не стал бы снова вмешиваться, потому что никто из нас не хочет повторения той неразберихи.
Это был не мой отец, потому что у него нет таких денег.
Как и у Дрю.
И у всех остальных, кого я знаю.
Кроме…
Нет.
Не может быть.
Фостер не посмел бы.
Хотя он упоминал о выплате после развода…
— Фостер!
Это вылетает из моего рта прежде, чем я успеваю остановиться. Вышло громко. Сердито.
Его голова поворачивается в мою сторону, глаза расширены. Он напуган.
Виноват.
Вот сукин сын!
Глава 20
Фостер
Она узнала.
Не знаю откуда, но узнала.
Я сглотнул.
— Да?
Положив руку на бедро, расправив плечи, она направляется ко мне.
— Скажи мне, что ты не платил за мой дом. Скажи, что я не права. Скажи, что мне не нужно надирать тебе задницу посреди этого кафе и позорить тебя.
— Нууууууу, — я провожу рукой по шее. — Я, эм, я не могу.
— Ты что, издеваешься? — кричит она, и все головы клиентов поворачиваются в нашу сторону.
Саймон выбегает из задней комнаты и направляется прямо к нам.
— О чем мы только что говорили? — шипит он.
— Если я надеру задницу Фостеру — это будет считаться драмой?
— Да! — настаивает ее отец, обводя взглядом комнату, вежливо улыбаясь гостям, пытаясь расположить их к себе.
— Тогда я увольняюсь! — она срывает фартук со своего маленького тела, комкает его в кулаках и раздраженно швыряет на пол.
— Что? — крикнул ее отец.
Понимая, что не должен, я не могу удержаться от смеха над ее выходками и тем, какой злой она сейчас выглядит. Ее лицо красное, ноздри раздуваются. Она похожа на быка, готового броситься на любого, кто одет в красное.
Мой смех еще больше раззадоривает ее.
Она поднимает руку и зажимает мое ухо в кулаке.
— Тащи свою задницу на улицу, Марлетт.
— Рэн Дэниелс!
У Саймона отвисла челюсть, но ей все равно, она игнорирует его и проходит мимо, таща меня за собой.
— Вы не можете уйти! — кричит он нам вслед. — Я этого не допущу!
Рэн тащит меня через дверь и выводит с парковки. Она не останавливается, пока мы не оказываемся по другую сторону границы участка.
— Поскольку ты все еще работаешь в пиццерии, и я не могу надрать тебе задницу там, поэтому мы сделаем это тут.
Я снова смеюсь над ней.
— Заткнись! — кричит она. — Я, черт возьми, не могу поверить, что ты сделал это.
— Почему? — я пожал плечами. — У меня были деньги, и я просто хотел помочь. Ничего особенного.
— Это слишком большая проблема, потому что это не только большие деньги, но и очень смешно, что ты думаешь, что должен купить мою любовь.
— Это не... подожди, что? — я качаю головой. — Ты серьезно? Ты думаешь, я сделал это, чтобы купить твою любовь?
— Да!
— Ты начала пить крепкий алкоголь? Употребляешь наркотики? Мне следует позвонить в реабилитационный центр? Ты явно под чем-то.
Она сердито смотрит на меня.
— Фостер...
Я делаю шаг к ней, хватаю ее за талию и тяну, пока она не оказывается вплотную ко мне. Я беру ее за подбородок пальцами и заставляю посмотреть мне в глаза.
— Не надо, блядь, Фостерить мне тут, Рэн. Я сделал это не для того, чтобы купить твою любовь. Мне не нужно ее покупать. Она у меня уже есть.
— Ты... — Слова застыли у нее на губах.
В этот момент я наблюдаю, как она полностью сдается.
Полностью.
Рэн Дэниелс любит меня.
И я люблю ее.
— Уже имеешь — задыхаясь, говорит она. — О, чёрт, уже имеешь.
Я киваю.
— Да.
— Имеешь.
— Знаю.
— Почему ты мне не сказал?
Я рассмеялся.
— Говорил. Просто ты не слушала.
Ее голова падает мне на грудь, и я обнимаю ее, прижимая к себе, пока она смеется.
— Я такая дура. Я так долго ждала момента, знаешь, когда ты прям чувствуешь, что он «особенный», и словно тонна кирпичей падает на голову. Но больше мне ждать не надо. Ты пробирался в мое сердце последние тринадцать лет, кусочек за кусочком.
— Ломтик за ломтиком, — поддразниваю я. — Я имею в виду, что для нас будет правильным сравнить это с пиццей
— Заткнись. — усмехается она. — У тебя было так же?
— Да. Это было медленно, мне потребовались годы, чтобы понять, но как только я осознал, я уже не мог избавиться от этого. Ты стала моей еще до того, как поняла это.
— Теперь я это знаю.
— Ты знала это, но не осознавала полностью.
— Потому что это сбивает с толку, — она хихикает. — Что мы теперь будем делать?
— Перестанешь притворяться?
— О, пожалуйста. Я не притворялась... ну, никогда.
— Правда?
Она качает головой.
— Нет. Сначала я пыталась, но у меня ничего не получилось. Минут через пять я сдалась, — она поджимает губы. — Ну, на самом деле, до того момента, как ты порадовал меня своим полуавтобиографическим романом.
— Но ведь это сработало, не так ли?
— Сработало.
— Я люблю тебя, Рэн.
— Я знаю, что любишь.
Я смеюсь над ее непокорностью и прижимаюсь к ее губам в мягком, целомудренном поцелуе.
Она блаженно вздыхает, когда я отстраняюсь, и ее губы шевелятся, когда она шепчет что-то, чего я не могу разобрать.
— Что ты сказала?
— Что сказала?
— Ах-ха, — я прищурился. — Значит, ты хочешь, чтобы я вытянул слова из тебя щекоткой?
— Нет! — она пытается оттолкнуться от меня, но я крепко сжимаю ее, чтобы она не смогла никуда уйти. — Я сказала: «Спасибо».
Мои брови сходятся на переносице.
— За что?
— За мой дом. За то, что спас мой бизнес. За то, что любил меня, даже когда я не отвечала тебе взаимностью. За то, что вернулся.
— Я вернулся ради тебя, знаешь ли. Я имею в виду, конечно, отчасти это из-за того, что я поджал хвост и убежал, но также из-за тебя. Я не мог оставаться в стороне, когда часть моего сердца была здесь, с тобой.