— Ноги, да? — уточнила Рэн.
— А что? — официантка указала на меня. — Не хочу травмировать бедного мальчика, сообщая ему, что у меня на самом деле не побрито там.
— Бедный мальчик и так все прекрасно понял, — вмешался я и протянул ей руку. — Между прочим, я — Фостер Марлетт. Приятно познакомиться.
Она ничуть не стеснялась того, что извергалось из ее рта. Наоборот, она расправила плечи и пожала мою руку так крепко, как не пожимала еще ни одна женщина.
— Дрю Вудс. А вблизи ты еще симпатичнее.
— Спасибо…наверное, — ответил я, слегка ошеломленный ее откровенностью.
— Где Рэн тебя прятала?
— Дрю, хватит его пугать.
— Но почему? Пугать мужчин — мое любимое занятие.
— Дрю…
— Ладно, — сдалась она. — Наслаждайтесь неожиданной встречей и ужином. Я прикрою тебя и немного поработаю. Вы, детишки Дэниелс, поголовно лентяи, — Дрю посмотрела на меня и мило улыбнулась. — Знаешь, Фостер, если у меня не срастется с Чедвигом, я за тобой приударю. И плевать, что у тебя старый и унылый член.
— Черт возьми, Дрю, — Рэн затряслась от смеха. — Брысь. И принеси мне ранч для луковых колец.
— Ни за что. В заказе написано «ни капли соуса», и пусть хоть земля разверзнется. Ты уже отхватила бонусный перерыв, поэтому никаких особых пожеланий, — Дрю убежала прежде, чем хоть один из нас успел возразить.
— Что за чудовище заказывает салат без соуса? — Рэн хмуро посмотрела на свою тарелку и, забрав у меня кетчуп, шедшей в заказе с куриными палочками, присвоила его себе.
— Стоило воспринять это как знак, что свидание добром не кончится.
— И впрямь. Хотя знаешь, знаком было уже то, что ты нашел себе пару в «Уступи желанию».
— Тебе не надоело меня подкалывать?
— Неа. И не делай вид, что тебе не нравится.
Усмехнувшись, я закинул в рот несколько ломтиков картошки, в то время как Рэн выбирала из салата начинку — в основном сыр — и избегала зелени.
Когда я впервые встретил близнецов Дэниелс, они меня заинтриговали. Неподражаемые противоположности, ладившие так, словно у них все было общим.
Уинстон плевал на ярлыки с высокой колокольни. Он был одновременно и спортсменом, и травокуром, и ботаником, и королем бала.
А Рэн была…просто Рэн. Она отказывалась дотрагиваться до дверных ручек и лучше бы умерла, чем надела цивильную одежду. Помимо прочего, Рэн рассказывала всем, кто соглашался слушать, что не верит в «мнимую пользу» овощей.
Хоть Уинстон и был мне братом, я ничего не мог поделать с тягой к Рэн. Возможно, дело было в ее заразительном наплевательском отношении или в том, что рядом с ней я всегда чувствовал себя… ну, самим собой.
Никому другому было не под силу вызвать у меня такие эмоции.
— В чем дело? — вырвали меня из размышлений.
Я поморгал.
— В чем? — глупо повторил я, словно попугай.
— Фостер, ты на меня пялишься, — нахмурила брови Рэн.
«Черт. Точно»
— Ну, ты поглощаешь овощи как профессиональный едок, — повел я плечом, пытаясь говорить как можно небрежнее. — Просто потрясающе, особенно для убежденного противника зелени.
— Они жареные, — Рэн макнула промасленное луковое колечко в кетчуп и съела, ничуть не заботясь о том, что говорила с полным ртом. — А жареные не считаются.
— Как я вижу, твои манеры лучше не стали.
— Мы были практически семьей. С тобой мне не нужны никакие манеры.
Комментарий Рэн ранил не только словом «были», но и другим, страшным словом на букву «С».
Семья.
Разумеется, я знал Дэниелсов с тех пор, как мне стукнуло тринадцать, но мои родственные чувства к Рэн исчезли уже давно.
Слово «семья» не имело к ней никакого отношения.
Увы, Рэн ни о чем не подозревала. Однажды я попытался признаться, что мне в итоге аукнулось.
Нам суждено было остаться друзьями.
— Значит, Фостер, ты вернулся? — прервала она молчание и продолжила выковыривать из салата начинку.
— Вернулся, Рэн.
— Не просто приехал поваляться на отвратительном диване Уинстона и зализать раны?
— Его диван отвратителен, — согласился я. — И сосед Салливан…странный.
— Очень странный, — согласилась Рэн, закинув в рот кусочек.
— И нет, я приехал не только поваляться на диване. Я действительно вернулся.
— Неужели поставил крест на любительницах пляжей и на побегах с ними?
Могла бы и не спрашивать, учитывая, что я стал разведенным бездомным с ужасной кредитной историей парнем, хотя мне еще даже не стукнуло тридцать.
— Не в этой жизни, — я пытался говорить мягче, но Рэн все равно заметила неладное.
— Все так плохо? — поморщилась она.
— Ты даже не представляешь.
— Хочешь выговориться?
Ей? Конечно, нет.
Я не хотел, чтобы она смотрела на меня с жалостью, как все остальные, кому я рассказывал о лжи и браке. Столь же неловко, как и печально. Пожалуй, я пас.
— Вряд ли.
— Понятно, — Рэн натянуто улыбнулась, раздосадованная моим отказом, который, честно говоря, был нетипичен. Мы с ней всегда говорили по душам. Такой вот у нас был пунктик.
Пока Уинстон после вечеринок валялся в коматозном состоянии, мы с Рэн не спали и болтали до самого утра. Не сосчитать, сколько раз мы вместе встречали рассвет.
Мы общались честно и без обиняков. Не ходили вокруг да около. Обсуждали все подряд: жизнь, политику, будущее, религию, инопланетян. Назовите любую тему, и окажется, что мы ее уже обсудили.
Вот только моего развода не было в списке.
Женившись на Лейле, я поступил как порядочный мужчина, даже если сначала использовал ее, чтобы сбежать от своих чувств, но, черт возьми, пережитое мной в этом браке было…слишком реальным. Я все еще переживал из-за того, чем все кончилось. Разговоры о разводе выводили меня из себя, и мне уже надоело постоянно сердиться.
Я хотел счастья. Хотел начать все с чистого листа без репутации парня, за плечами которого неудавшийся брак.
— Извини, Рэн. Я…я еще не готов. Рана слишком свежа.
— Но зажила достаточно, чтобы бегать на свидания?
— Черт возьми. Это удар ниже пояса, — прорычал я, но Рэн была права.
Я не знал, готов ли к новым отношениям, просто не хотел увязать в болоте. Портер — мой близкий друг из Калифорнии — после развода превратился в самый настоящий сгусток гнева. Он стал озлобленным, угрюмым, и я не хотел идти по его стопам.
Вот почему я снова запрыгнул в седло. Скорее всего, мои попытки были бесплодными, но вдруг?
— Извини, — судя по тону, Рэн ничуть не раскаивалась. — Просто когда-то давно мы с тобой говорили обо всем и ничего друг от друга не утаивали. Наверное, раз ты уехал и оборвал все связи, твой отказ не должен меня удивлять.
— Я пытался до тебя дозвониться.
— Ага, дважды.
— И оба раза ты не взяла трубку.
— Я была занята, — Рэн обмакнула еще одно луковое колечко в кетчуп, и ее раздражение стало заметнее.
— Ты сердилась.
— Да, — вздохнула она, закинула в рот колечко, прожевала и пронзительно на меня посмотрела. — Я бесилась.
— Я сказал «сердилась», а не «бесилась».
— Но я бесилась, Фостер. Ты меня бросил.
«Мне пришлось», — хотел я сказать.
Но промолчал.
— Все было…сложно.
Рэн не сводила с меня глаз, словно пробиралась прямо в мою душу, ища ответы, которые я не был готов дать. Взгляд ее был таким тяжелым, что я поерзал на стуле, не в силах усидеть на месте.
Грешным делом, я даже подумал, что Рэн на самом деле пыталась прочесть мои мысли.
«Огуречный рассол. Донки Конг. Верблюжий носок»
— Ты снова за старое?
Мне не нужно было уточнять, что Рэн имела в виду.
На то она и рассчитывала.
— Что и требовалось доказать. Я определенно не скучал по тебе.