Я сглотнула. Громко, позвольте добавить.
— О, мм. Привет, Фостер. Как продвигается?
— Продвигается, Рэн, — он все так же ухмылялся. Мне захотелось протянуть руку и стереть ухмылку с его лица. — А у тебя?
— Продвигается.
— Могу я спросить, почему ты называешь Рэн птичкой? — вмешалась Дрю.
— Не можешь.
— Можешь.
— Нет! — закричала я, перебив Фостера. — Давайте не начинать.
— Думаю, мы просто обязаны. Ты вечно кричишь, насколько я ужасен. Наверное, мы выкроим минуточку или даже две, чтобы рассказать Дрю… — Фостер одарил мою лучшую подругу глупой очаровательной улыбкой, — … тебя ведь зовут Дрю?
Она закивала, покоренная им.
Вновь закатив глаза, я не могла не заметить, что мое раздражение весьма его порадовало.
«Вот же придурок»
— Мы выкроим минуточку и расскажем Дрю о временах, когда ты считала, что умеешь летать, поэтому была прозвана птичкой. Как ты из картона и перьев изваяла кривые крылья. Боже, твоя мама была в бешенстве из-за распотрошенных подушек. Но ты не остановилась и выпрыгнула из нашего домика на дереве. Из того, который в двух с половиной метрах от земли. В те времена тебе было тринадцать, — Фостер снова посмотрел на Дрю. — В таком возрасте уже можно понять, что не полетишь.
— Вы с Уинстоном клялись, что я полечу, — скрестив руки на груди, я попыталась убить его взглядом.
— А ты и поверила.
Оттолкнувшись от стойки, Фостер направился ко мне со своей фирменной самоуверенностью и развязностью, в былые времена сводившей с ума всех девчонок в школе. Он склонился так, что мы оказались примерно на одной высоте — настоящий подвиг, учитывая его рост под два метра и мои сто шестьдесят восемь сантиметров. Когда Фостер посмотрел на меня, я впервые заметила, какого насыщенного зеленого цвета были его глаза, и что они напоминали о том травянистом холмике, по склону которого мы раньше носились весной.
Почему я почувствовала запах солнечного света и сосен?
— И после этого ты называешь меня легковерным, — тихо добавил Фостер, чтобы его услышала только я.
— Постой-ка. Ты думала, что умеешь летать? То есть, взаправду? — Дрю подняла руку к горлу. — Ох, черт возьми, моя подруга — тупица. Во что я ввязалась?
Я попыталась отвесить ей подзатыльник, но она увернулась и отскочила прежде, чем я достигла цели.
«Повезло засранке»
— Эй, смотри под ноги! — в тот же миг из-за угла вышел Уинстон и, поймав Дрю, не дал ей упасть на пол. — Вообще-то некоторые здесь пытаются работать.
— Сказал парень, который только что явился на работу и сразу устроил себе десятиминутный перекур, — отодвинулась от него она. — Я уж думала, ты слинял.
— А я уж думал, ты не суешь нос в чужие дела, — ответил Уинстон.
— Перекрестный огонь, — прошептал мне Фостер.
— Знаешь, что сейчас станет моими делами? Надрать тебе зад! — наступала на Уинстона Дрю.
— Жалкие потуги, — бросил в ответ мой брат, но, когда Дрю на него набросилась, бросился наутек.
Нам с Фостером оставалось лишь смотреть на них и качать головами.
— Спасибо, что заставил его выйти на работу, — в конце концов, сказала я.
— Это было не так уж и сложно. Я просто пригрозил пригласить вашего папу в гости и показать горшок с заначкой его сыночка.
— Ты ведь в курсе, что папа прекрасно знает о травке своего сыночка? — рассмеялась я.
— Да, но Уинстон считает, что папа не в курсе.
Быстро переглянувшись, мы расхохотались.
— Я уж и забыла, что ты — злой гений, — сказала я.
— Да? Но разве я… как ты выразилась… не такой уж и классный?
— Заткнись, — отрезала я. — Ты же знаешь, что я тебя люблю.
— Лучший второй старший брат на свете?
Но у Фостера напряглись плечи, и я уловила горечь в его словах.
Первое, что тут же пришло мне на ум — последняя наша ночь перед его побегом. Такая же, как и любая другая. Мы растянулись в кузове его пикапа, незаконно припарковавшись на пляже под звездами. Наше местечко, точка схода, только для Рэн и Фостера.
Мы говорили о моей маме. О том, чем хотели рискнуть — Фостер рвался посмотреть мир, я же — делать прически. О том, что жизнь слишком коротка, и никому нельзя позволять тебя сдерживать.
Мы были в настроении схватить быка за рога.
Чувствовали себя неуверенными, но в то же время высеченными из камня.
Не было ни страхов, ни запретов.
Мы были душевно обнажены.
— Знаешь, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Фостер рядом со мной напрягся. Почти ничего не изменилось, но я давно его знала и видела, когда что-то было не так.
Он повернулся ко мне лицом.
— Нет, Рэн, я люблю тебя.
Было что-то в его глазах, из-за чего он казался не совсем моим Фостером.
Он вел себя странно.
Или, возможно, мне мерещилось из-за проклятой усталости. Было четыре утра, и мы много часов подряд обсуждали чересчур серьезные темы.
Да. Усталость. Не более. Просто я на секунду отвлеклась.
— И я люблю тебя, Фостер, — я подтолкнула его плечом. — Ты — лучший второй старший брат на свете, который редко возвращается домой и не всегда рядом, чтобы раздражать меня.
Он улыбнулся, но без веселья в глазах.
Однако я убедила себя, что оно было.
— Быстро скажи, что бы сделала, если бы выиграла миллион долларов?
И все вернулось на круги своя.
Мне показалось, или Фостер снова вел себя странно? Как той ночью?
— Почему никто не работает? Сегодня среда, поэтому я знаю, что заняться есть чем.
— Никто? О чем ты, старче? Все уже в зале. Никто не…
Я замерла.
«Черт возьми»
— Ха-ха. Очень смешно, папа. Под «никем» ты подразумеваешь меня.
— Как проницательно, моя маленькая птичка, — он дернул меня за хвост. — А теперь иди. Фостер, тебе вручить передник?
— Нет, сэр. У меня скоро свидание.
— Еще одно? — резко повернулась к нему я.
— Ага.
— А эту ты где нашел?
— Я не намерен это обсуждать, — прищурился Фостер.
— Дождаться не могу, чтобы увидеть, как все пройдет, — прыснула я со смеху. Конечно же, он подцепил еще одну девчонку на «Уступи желанию».
— У него хотя бы свидание.
— Ничего себе, пап. Мог бы просто бросить меня под автобус.
— Детка, я лишь констатирую факт, — повел он плечом. — Ты очень давно ни с кем не встречаешься.
«Да, но только потому, что я все время либо работаю на тебя, либо делаю прически»
— Не всем дано быть Казанова, как ты или Фостер.
Папа округлил глаза, и у него покраснели щеки. Вот и подтвердились мои предположения.
— Я вижу, как ты поглядываешь на Бет, — пошевелила я бровями.
— Понятия не имею, о чем ты, — покачал он головой, поджав губы. — Возвращайся к работе, — проворчал папа и в буквальном смысле сбежал, явно не желая развивать тему.
— Кто такая Бет? — спросил Фостер, глядя ему вслед.
— Наш крюинг-менеджер. Я уже несколько месяцев подозреваю, что они тайно встречаются, и вот теперь папа практически подтвердил мои догадки.
— Твой папа с кем-то встречается? И что ты чувствуешь по этому поводу?
Я насмешливо фыркнула. Сейчас Фостер напоминал психотерапевта, к которому я ходила после смерти мамы.
— Что ж, доктор Марлетт, — поддразнила я его, — я видела папу только с мамой, так что чувствую себя странно, но поскольку желаю ему только счастья, у нас все будет в порядке.
Ничего не сказав, Фостер кивнул и провел ладонью по щетине на подбородке.
Возможно, папина ситуация была ему в некотором роде близка — снова ходить на свидания после прожитых с кем-то лет.
— Как ты себя чувствуешь, пытаясь двигаться дальше? То есть, раньше ты был женат, теперь нет.
— Мы с Лейлой были вместе совсем не так долго, как Саймон с Молли, — с издевкой ответил Фостер. — Неудачное сравнение.