Шестьдесят четыре года прошло с моей первой войны и пятьдесят лет со второй. Но до сих пор тетеньки на улицах и не носившие военной формы лица мужского пола глядят на меня — как на блаженного. Очевидно, у этого строеросового старика не все дома. Вы только гляньте. как он обходит углы домов — потеха!
Тогда как оно есть чистая дуплогнездность, которую после войн не изжить в себе: не доходя метров пять до угла — не сворачиваешь сразу за угол, а, сгруппировавшись и отмобилизовавшись, выписываешь ногами вокруг угла некий клеверный лист: а вдруг неведомый и вооруженный ОН, притаившись и подстерегая тебя, как раз прячется за углом? И только иногда — во взглядах мужчин от тридцати и старше — ловишь на себе сочувственный и понимающий взгляд: э-э, отец, когда-то какая-то война вышколила, обкатала тебя! Война, на которой господа и товарищи офицеры, отходя в мир иной, в отличие от маканинского Жилина, не журят ласкательно и всепрощающе изрешетившего их солдатика: "Ты же убил меня, дурачок стриженый!"
Ах, прикоммунистический Союз писателей со всего-то скудным отрядом в девять тысяч штыков! Ныне трудно углядеть нам штукатура, обрубщика литья или овощевода — но несметные орды граждан и гражданок, никогда не ходивших "в люди", споро вовлеклись в писательство. И возлетольяттинский аферист Дубов, ушмыгнувший в Лондон под сень Березовского — романист. И адвокаты Барщевский, Астахов — писатели. О.Робски, М.Арбатова, И.Хакамада — невероятно писательницы. Что там Гоголь: "Курьеры, курьеры, десять тысяч одних курьеров". У нас теперь писатели, писатели, десятки тысяч сплошных писателей. Так что самое время нынешний Союз писателей переименовать в Союз изготовителей.
И О.Славникова (преподает в Литературном институте. Единственное в мире учебное заведение, где УЧАТ НА ПИСАТЕЛЯ) — отгрохивает роман "2017". В котором — а чего там! — самолет оставляет за собою в небе "КОНВЕРСИОННЫЙ СЛЕД". При этом никто не надоумил даму, что конверсионность — это когда оборонный завод по выпуску авиапокрышек для перехватчиков переходит на выпуск презервативов из того же самого сырья, а все самолеты в мире оставляют за собою в небе не конверсионный, а ИНВЕРСИОННЫЙ след.
И у опять же писателя Липскерова пилот на парашюте покидает падающий пассажирский "Боинг", тогда как известно: ни один в мире пилот пассажирского самолета не укомплектован парашютом.
И у писательницы Л.Малюковой некто "вылезает из кабины танка". Так что вскоре нам следует ждать, что кто-то выйдет в вестибюль самолета, а аистятя в гнезде будут бурно сосать вымя аистихи, а на ферме найдут бездыханного зоотехника, забоданного взбесившейся свиноматкой.
И писатель Ю.Рост фотографирует аппаратом Цейс Икон", тогда как было оно извечно "Цайсс и Кон".
Вперед, господа и дамы, не отличающие просеку от пасеки и полевой стан от девичьего! Да отнерестятся у нас коровы и отелятся судаки. Восславим российское: "Слышал звон, да не знает где он". И невероятной писчебумажной и радиоволновой энергетики дама Ю.Латынина (её, её портреты надо бы размещать на упаковках батареек "Энерджайзер", которые "работают до десяти раз дольше") отгрохивает роман "Охота на изюбря". Тут главное — чтобы заманность и броскость были в названии. И отстаньте, жужжа, что у промысловиков и охотоведов принято называть зверя "изюбр", а не "изюбрь". В конце концов, не написано же, что "Охота на сентября" или "Охота на декабря". И зачем авторессе знать про какие-то стации, гольцы, мари, ерники, солонцы и скальные отстои от волков? Зачем знать, почему бы в Мензе и Красном Чикое унтята из камуса с ног изюбра стоят много дешевле унтят из какой-то барловой кожи, снятой с того же изюбра. Вперед, шампанское невежество, долой книгу — источник знания, да здравствует книга — источник благосостояния, пусть даже в ней вместо "юнкерсов" летают "памперсы".
Хотя — позвольте, ведь в конце каждого романа обозначено: "Редактор — Такой-то". Иногда даже: "Ответственный редактор — Такая-то". Почему же они не выставили рогатки авторскому невежеству и не пропалывали его?
Потому, что Такой-то — сам невежествен, но шурин, зять, племяш, сын или деверь издателя. А Такая-то — она, конечно. не семи пядей во лбу, но до чего у неё обольстительные бюст и задик!
А уж это, из нашего золотого запаса пословиц и поговорок: "Для красного словца не пожалеет ни мать, ни отца"? Сотканные из красных словец — видимо. неуважительно относились к матерям и отцам Ильф и Петров, Олеша, Шварц, Булгаков, Бродский и еще десятки отошедших. Теперь же красным словцам положен конец.
Однако, писал ведь сиятельный Александр Борисович Раскин о каком-то ныне безвестном поэте: