ЗАЧАЛИ МЕНЯ в двухместной палатке под сенью горы Эль-Капитан, что в Национальном парке «Йосемити», штат Калифорния.
Во всяком случае, мама так думает.
Моим родителям было тогда двадцать четыре. За день до этого они залезли на вершину Эль-Капитана по маршруту «Железный сокол» за тридцать два часа и сорок три минуты, побив предыдущий рекорд. За тот год они побили немало рекордов: и на Галлюциногенной стене, и на Горячем воске, и на Невпупительском зацепе*, и много где еще. Команда из Тери Марчелло и Джошуа Вуда била рекорды целый год подряд.
* Популярные у скалолазов места в США и Канаде: Галлюциногенная стена (Hallucinogen Wall) в национальном парке «Черный каньон реки Ганнисон», штат Колорадо, Горячий воск (Body Wax) в парке «Ранчо Реймера» в штате Техас (близ Остина), Невпупи-тельский зацеп (Flingus Cling) в парке «Муррин» в Британской Колумбии (близ Ванкувера).
Их наконец заметили журналы по скалолазанию и продавцы снаряги, стали давать им деньги. Старый ржавый фургон, где они жили последние три года, уехал на кладбище автомобилей, мама и папа обзавелись новехоньким просторным домом на колесах. Ушли в прошлое временная работа за гроши, только чтобы наскрести на бензин и еду, работа гидами для разных «воскресных скалолазов». Мама и папа купили участок земли в Вайоминге, построили дом — настоящий, из бревен, — прямо перед шикарной тридцатиметровой каменной стеной — только и делай, что тренируйся целыми днями. Говорили: у Скальных Крыс растут крылья.
Я видел их фотографии тех времен. Папа выглядел как Шварценеггер на пике карьеры, но при этом был гибким, как олимпийский чемпион по гимнастике. Я больше всего люблю фотку, где папа балансирует на турнике, касаясь носом коленей.
Мама была на тридцать сантиметров ниже папы: поджарая, с длиннющими дредами, плечи накачаны, мышцы в руках и ногах как стальные канаты, брюшной пресс из гранита — не пресс, а пуленепробиваемый жилет.
Впрочем, от пуль это, может быть, и помогло бы, а вот от беременности — может, даже и наоборот.
Два месяца спустя после штурма Эль-Капитана она сообщила папе, что ждет ребенка. Представления не имею, как он отреагировал на новость, но что-то мне подсказывает, от счастья до потолка он не прыгал.
Беременность шла непросто, осложнение за осложнением. Врачи назначили постельный режим — иначе, сказали, ребенка не выносить. Мама врачей послушалась; папа же продолжил путешествовать, преподавать там и тут, рекламировать снарягу и лазать, лазать, лазать, бить рекорды на Килиманджаро, Мак-Кинли и Аннапурне. В ночь, когда я наконец появился на свет, папа был как раз на ее вершине.
Спустившись в базовый лагерь, папа позвонил маме по спутниковому телефону.
— Как ты хочешь его назвать? — спросила мама.
— Пик. -Пит?
— Нет, Пик. По буквам: Памир-Истаксиуатль-Килиманджаро. Как «горный пик».
Папа впервые увидел меня, когда мне исполнилось три месяца. Тогда-то мама и сорвалась. Я был там же, пристегнутый в автокресле у подножия стены; наверное, я разглядывал луговых собачек*, которые сновали вокруг, и еще не понимал, что у меня есть папа и мама.
Папа с мамой пролезли, наверное, метров десять, без страховки. Для них, Скальных Крыс, это как для вас — прогуляться туда-сюда по парковке у магазина. И тут мама ошиблась: нашла рукой трещину в стене, перенесла вес, а камень возьми да и отщепись. Папа спустился к ней, наверное, секунд через пять после того, как она упала, и камень все еще был зажат у нее в руке.
Десять метров. В ее случае это означало перелом бедра и позвоночника.
Папа отменил все семинары, восхождения, съемки, всё-всё, и не отходил от мамы, пока врачи не собрали ее обратно по кусочкам. На это ушел целый год. Сначала инвалидная коляска, потом костыли, а потом просто палочка. Вот на стадии палочки папа и уехал, возвращаясь пару-другую раз в год на день-другой.
Маме потребовалось еще два года лечения, чтобы бросить трость — а с ней и скалолазание.
Папа впервые взял меня лазать, когда мне было пять. (Мы с папой сказали, что едем рыбачить, но ни удочки,
* Характерный для прерий Северной Америки зверек из отряда грызунов, похож на сурка.
ни резиновые сапоги маму не обманули.) За следующие два года я лазил с папой вместе от силы раза четыре, но между этими походами я несколько сотен раз залез на стену на нашем заднем дворе. Страховала меня, конечно, мама.
А там на пороге нашего дома появился Рольф — адвокат из Нью-Йорка, этакий рыцарь на белом коне. Они с мамой вместе росли в Небраске. Соседи. Рольф в нее влюбился еще в первом классе школы. Окончив школу, мама отправилась покорять стены, а Рольф — в Гарвард, изучать право.