- И какие у Оммотая планы?
- О, планы у него грандиозные… Пойти туда и драться. Драться пока чужаки не уйдут или пока не умрут, – В сердцах и как будто даже с обидой, воскликнул Кунштюк. – Я им даже как переводчик не нужен. Представляешь? Воинам не нужны слова, за воинов говорит оружие.
Крэйвен переглянулся со старым сослуживцем и тот озвучил вполне очевидную для всех троих мысль:
- У Товин-хора появится много новых работников.
***
Лезвие ритуального ножа мягко скользило, сбривая с макушки короткий ежик отросших волос. Товин-хор зажмурился от удовольствия. Он представлял, что находится в данный момент у себя в покоях. Дома, в Пирусском храме Небесной четы, в абсолютной безопасности. Привычный ритуал очищения позволял хоть на мгновение забыть, что на самом деле он застрял где-то на краю света и окружен кучей недоумков. Поддерживать себя в форме, достойной его высокого статуса, в походных условиях было проблематично, но самый юный из ныне живущих жрецов второго ранга старался как мог. Бриться приходилось самостоятельно, на ощупь. Но это лучше, чем доверить острейшее лезвие кому-либо из его нынешних подчиненных. Товин-хор провел по макушке ладонью, оценивая результат. Идеально.
- Господин! – В жилой закуток, где он обитал, ворвался один из бойцов адмирала. – Господин, там снова эти… Ну, змеелюды.
- Новые? – Довольно сощурился жрец. – Это хорошо.
За последние дни ему удалось стабилизировать ситуацию. Несмотря на обидные потери, достичь определенного баланса. Чтобы с одной стороны не приходилось лишний раз напрягаться, а с другой, чтобы ленивые сволочи не отвлекались и чинили «Ворона» на совесть. Они познали его гнев, они узнали плату за неповиновение. Теперь лишь оставалось держать руку на пульсе и периодически напоминать недоумкам о том, кто здесь главный. Страх – лучший надсмотрщик.
Товин-хор небрежно кивнул, отпуская посыльного. Не торопясь привел себя в порядок и лишь затем покинул свой жилой закуток. Он поднялся на специально сооруженный помост, с которого можно было обозревать окрестности не покидая форта. Здесь уже собрались зрители и помимо него. Трехбородому жрец искренне обрадовался, хотя адмирал сейчас напоминал лишь жалкую тень себя былого. От налета доверительности в их отношениях, к сожалению, не осталось и следа. Соседство заносчивого придурка Джеймара он демонстративно проигнорировал.
- Приветствую, адмирал, - Товин-хор обозначил легкий кивок. – Кто к нам пожаловал на этот раз?
Вдалеке, на самой границе густых зарослей собралась внушительная толпа аборигенов. Рослых, крепких, сильных. Это хорошо, такие работники ему пригодятся. Вот только жрец был вынужден недовольно дернуть щекой, понимая, что не дотянется до них своей магией. У самых стен бесновался всего один ярко раскрашенный туземец. Он, в дополнение к прочим уродствам, кажется был еще и одноглазым. Дикарь стучал копьем о щит, скалил зубы, выкрикивал что-то на своем тарабарском наречии.
- О, боги! Что за образина? – Товин-хора передернуло от отвращения. - Адмирал, вы понимаете чего он хочет?
- Я думаю, он вызывает сильнейшего из наших воинов на поединок.
- Серьезно? – Жрец в изумлении вздернул бровь и перевел взгляд на собеседника. - Я же его сейчас сомну, не сходя с этого места.
- Я бы и сам мог его смять. Даже в нынешнем состоянии. Но, думаю его дружки решат, что это немного против правил, - Трехбородый хищно усмехнулся и на мгновение в образе дряхлого старика проступил зыбкий отблеск былого величия истинного Повелителя Стихий. – Но ведь нам плевать на их правила. Не так ли?
Товин-хор порадовался, что союзник не растерял хватки и ответил адмиралу такой же хищной ухмылкой. Невидимые щупальца его магии ринулись на штурм отсталого разума дикаря. Они пытались вклинится в его никчемные мысли, смять его волю, подчинить. Но легкой победы не вышло. Дикий зверь, лишь по какому-то недоразумению похожий на человека, оказался крепким орешком. Товин-хор недовольно выдохнул сквозь стиснутые зубы и постарался усилить нажим, отбросив в сторону изящные решения.
Змеелюд по-прежнему сопротивлялся. Он перестал выкрикивать свой вздор про поединок, тяжело опустился на одно колено. Одноглазый рычал, мотал лохматой головой, но не сдавался. Зато в лагере его сторонников наметилось оживление.
- Быстрей. Кончай его или отпускай, - Обеспокоенным тоном дал непрошенный совет Трехбородый. - Сейчас вмешаются его дружки.