- Доброй ночи, мы…
- Заходите, - Буркнул старик и отворил дверь шире. – Бакаль мне все рассказал. Я так и думал, что вы заявитесь. Похлебку будете? Только поставил, и на вашу долю тоже.
Отдых, отдых! Долгожданный отдых. Ленгмар первым воспользовался приглашением и юркнул в темные недра Центральной башни. А затем в первую же дверь, откуда в проход выбивалась робкая полоска света. В тесной комнатушке сторожа его встретил широкой улыбкой Бакаль.
Ленгмар кивнул сагаиту и пристроился к столу на колченогий табурет. Подперев кулаком щеку, он наблюдал за тем, как старик хлопочет по хозяйству. Помешивает похлебку в котле, достает из шкафа плошки. Княжич настолько вымотался за день, что потихоньку стал проваливаться в полудрему.
- Занятная вещица. Магия Созидающих?
Тон, которым Кадай это сказал, моментально развеял сонливость. Ленгмар насторожился. За время их совместного путешествия он уже сталкивался с подобным, когда казалось, что из глубин памяти безобидного с виду Кадая проглядывает великий воин древних времен.
- Можно посмотреть?
Ленгмар проследил на что указывает маг и чуть не поперхнулся. Старик Ронкверк стоял в напряженной позе с двумя плошками похлебки в руках и хмурился. Вырез на рубахе открывал его впалую грудь с обычными для иннолов татуировками. А еще в этом же вырезе можно было заметить очень необычный амулет.
На цепи довольно грубой ковки висела рыбина с прозрачным камнем вместо брюха. Рыбина должно быть изображала Тыхрана фарага – Хозяина морей, а камень отбрасывал такие блики, что не оставалось сомнений – это алмаз, крепчайший из камней. И еще Ленгмар готов был душу прозакладывать демонам, если этот амулет не вышел из-под руки того же мастера, что и его Крылья ветров.
Глава 13
Скрип весел и такелажа навевал тоску, гулкие удары барабана отдавались ноющей болью по всему телу. Крэйвена примотали к мачте настолько плотно, что он даже дышать мог с трудом. А сил хватало только на то, чтобы, свесив голову, смотреть как капли пота срываются со слипшихся волос и падают на палубу. Словно отсчитывая последние мгновения его жизни. Как же все-таки бездарно он распорядился выпавшим шансом. О какой новой встрече с Марисой теперь может идти речь? Из пухлых ручонок Трехбородого ему ни за что не вырваться. В голове царила пустота и безнадега. И еще это солнце, будь оно неладно! Жарит с такой силой, будто Аясар уступила свое место на небосводе злобному Вахари.
- Эй, йоннол! – Послышался насмешливый окрик. - Ты там как, жив еще?
В лицо плеснули водой и Крэйвен нехотя поднял голову. Перед ним с гадкой ухмылкой стоял Трехбородый, а за его правым плечом маячил блестящей лысиной жрец Небесной четы.
- Уже нет… - Безразлично ответил пленник и вернулся к своим мрачным размышлениям.
- Товин-хор, сделай с ним что-нибудь, – Скучающим тоном попросил адмирал. – В таком состоянии его даже пытать не интересно.
- Не могу ничего гарантировать, - Жрец подошел вплотную и, брезгливо вдавив два пальца в лоб Крэйвена, прижал его затылком к мачте. – На одаренных «слово божие» действует через раз.
От пальцев служителя Небесной четы разрядом прошла волна свежести. Проняло до самых пяток, Крэйвен даже дернулся от неожиданности. В голове слегка шумело как от дорогой выпивки, а через пару мгновений накатило безотчетное желание исповедаться. Вот прямо взять и рассказать всю правду этому святому человеку. Ведь он так добр, лик его светел, а взгляд такой понимающий. Спроси, ну же, что ты хочешь знать?!
- Готово, - Бросил небрежно жрец через плечо. – Спрашивай, он твой.
Но, стоило пальцам Товин-хора оторваться ото лба пленника, а самому жрецу чуть сдвинуться в сторону, уступая место Трехбородому, как наваждение стало стремительно тускнеть.
- Интересный ты, оказывается, экземпляр, - Адмирал встал напротив и, сложив руки на животе, прошелся по Крэйвену изучающим взглядом. - А ведь так сразу и не скажешь.
- Спрашивай шустрее, - Разочаровано цыкнув зубом, предупредил Товин-хор. – Не похоже, что его проняло надолго.
Бесконтрольное желание выдавать секреты и слушаться всех указаний жреца быстро сходило на нет. Крэйвен мотнул головой, разгоняя остатки дурмана. Вот только вместо апатии и равнодушия его теперь переполняла злость.
- Сам ты интересный экземпляр, - Огрызнулся он.
- Прелестно, прелестно, - Рот Трехбородого растянулся в довольной ухмылке. - А я, признаться, и не поверил, когда князь наказывал быть предельно осторожным при поимке одного шустрого проныры. Говорят, навел ты шороху. И в Уствине отличился, и в Пируссе. Охотников за головами вокруг пальца обвел. Дважды Грома побил…