Тихонько звякнул колокольчик входной двери, и юноша втиснулся в пропахшее чернилами и книжной пылью помещение.
Хозяин лавки, сухонький старик сидел за своей конторкой и читал какой-то свиток. Прям как Кадай, тьфу. На звук колокольчика он поднял на парня подслеповатые глаза и тут же расцвел щербатой улыбкой.
- А, Ленгмар! Заходи, – Он подхватился с места и зазывно махнул рукой. – Рад тебя видеть. Что на этот раз?
- Добрый день, господин Чирос. Да, все как обычно: тетрадь пергаментов, пачку перьев и бутыль чернил.
- Ты не подумай, я не жалуюсь, но, признаться, боюсь, что мои запасы такими темпами скоро иссякнут.
Старичок кряхтя полез за прилавок, доставая заказанный товар.
- Первый раз на моей памяти кто-то в одиночку расходует столько чернил. А ведь учебный год еще даже не начался, - Продолжал ворчать он. – Ты не спросил у своего наставника насчет бумаги вместо пергаментов? Я давал образцы. Бумаги то в моих запасах еще много.
- Спросил. Он говорит, что с радостью бы перешел на бумагу, но та, что вы дали на пробу, грубовата и недолговечна. Вот если бы удалось наладить поставки из Жин-Меня…
- Хо-хо, ну и запросики у твоего учителя, - Чирос удивленно покачал седой головой, выставляя на стол последний пункт из заказа, керамический бутыль с чернилами. – Вот, держи.
- Спасибо, - Ленгмар расплатился и сгреб покупки с прилавка. Бутыль в корзинку уже не влез, и он попытался пристроить его под мышкой. Затем плюнул и понес просто в свободной левой. – До встречи, господин Чирос. Загляну через пару дней.
Выйдя из лавки старого книжника, Ленгмар огляделся. С заданиями на сегодня было покончено, можно идти домой. А дальше его как обычно ждет опостылевшая скука. Он тяжело вздохнул. Скорей бы уже начались занятия.
- Эй! Давай, догоняй, тюфяк!
Мимо промчался мальчишка чуть младше Ленгмара, мигом скрывшись за поворотом. Судя по возрасту и одежде – один из недавно прибывших для поступления. На другом конце переулка, со стороны рынка показался его товарищ. Того же возраста, но намного более упитанный. Он тяжело пыхтел и едва семенил. Когда и толстяк скрылся за поворотом, Ленгмар обратил внимание, что оттуда доносится шум толпы. Чуть громче, чем обычно. Такое ощущение, что на набережной собрался народ. Прямо как в тот день, когда они с Кадаем прибыли в город.
За первой парочкой потянулись еще люди. Когда в спешке мимо него промчались не только мальчишки, но и вполне взрослые и респектабельные горожане, Ленгмар решил, что домой еще успеется. Он тоже свернул на набережную, не желая пропускать нечто явно интересное.
И оно того стоило! О, да. Мог ли он подумать, что повод для всеобщей суеты будет настолько невероятным? Мог ли он, сидя у себя в Пируссе вообразить, что когда-нибудь увидит живьем самого Императора?! Конечно нет.
Не веря своим глазам, а вернее, не веря своим ушам, потому как видно было плохо, Ленгмар пытался рассмотреть процессию, которая медленно тянулась по набережной. Весь обзор загораживали спины подоспевших чуть ранее взрослых. А корзинка с покупками не позволяла исполнить тот же трюк, что с легкостью проделывали другие мальчишки - прошмыгнуть в первые ряды. Юноша тыкался от одного просвета к другому и ругал себя за неуклюжесть.
Вот мелькнул один из элитных телохранителей Императора. Этих здоровяков легко было опознать: по два щита в форме сомкнутой клешни и с заостренной кромкой носили только бойцы из роты Скорпионов. Последний рубеж защиты самого могущественного человека в мире.
Затем ему удалось разглядеть круп серого, словно отлитого из металла коня и ногу в совершенно обычном охотничьем сапоге. Судя по разговорам в толпе, Император прибыл не один, рядом ехали его жена и сын. Далия Бреннон -самая прекрасная женщина Империи. Чтобы полюбоваться на нее, можно было бы и бросить опостылевшую корзину. Ленгмар всерьез обдумывал этот вариант, когда чуть в стороне показался достаточно широкий просвет в толпе и он рванул не задумываясь.
Вот только сунулся туда не только он… Какой-то мальчишка столкнулся с ним лоб в лоб. Ленгмар неуклюже махнул рукой и плюхнулся на землю. Корзинка опрокинулась, ее содержимое посыпалось во все стороны. Но хуже всего было то, что бутылка чернил со всего маха ударилась о брусчатку мостовой.
- Ты куда прешь, деревенщина?! – Взвыл у него над ухом тонкий, еще детский голосок.