— Для начала познакомимся. Меня зовут Антон.
— Людмила. Так, о чем же будем говорить? — она заложила закладку и пристроила книгу рядом с собой.
— Да хоть о вашей книжке. Судя по тому, с каким интересом вы читали — если не ошибаюсь, это «Анна Каренина», — вам есть что сказать.
— Вы хотите обсудить «Анну Каренину»? Хорошо. Вы читали ее? Что вам понравилось в этом романе?
— Если честно, ничего. Я читал его в школе, потому что это требовалось по программе. Да как — читал! Прочел страниц пятьдесят и бросил. Нудятина!
— Вы же сами предложили поговорить о нем!
— Да. Я высказал свое мнение. Теперь вы скажите свое.
— Молодой человек, зачем мне рассказывать, чем мне дорога эта книга, вам, человеку, которому на нее наплевать, как, наверное, и на всего Толстого?
— Затем, что я читал его по принуждению, поэтому он мне и не понравился, а вы можете сделать ему рекламу, рассказать что-нибудь такое, что заинтересует меня.
— Полагаю, это бесполезно. Я предпочитаю высокое искусство, а вы… художества на теле и все такое. Извините, если это прозвучало резко.
— Вы говорите так убежденно, словно знаете меня. Может, я люблю вещи, в которых тоже есть что-то красивое.
Людмила смотрела на Антона не мигая, видимо, не находя, что возразить.
— Дайте мне прочитать какой-нибудь отрывок, коротенький, на пару страниц. Вдруг он произведет на меня впечатление, — предложил он.
Людмила, озадаченная его просьбой, стала быстро перелистывать страницы, чтобы подобрать подходящий отрывок.
— Вот, прочтите отсюда и досюда, — она показала крепким красным ногтем.
«Всех офицеров скакало семнадцать человек», — начал читать Антон про себя. Две фразы ему показались неестественными: «О, милая!» и «О, прелесть моя!» — зато в остальном было ощущение полного присутствия, в ушах стоял топот копыт и возгласы седоков и зрителей. Даже было жаль бедняжку Фру-Фру.
— Знаете, я, конечно, не зафанател, но, бесспорно, в этом что-то есть, — сказал он, возвращая книгу. — Я как будто сам побывал на скачках. Но по одному пусть запоминающемуся отрывку не составить мнения о всей книге, тем более такой толстой.
— Это радует. У меня были опасения, что вы и отрывок-то не дочитаете.
— Почему?
— Потому что вы не выглядите как человек, которому интересен Толстой, вообще литература, живопись, музыка.
— А вот тут давайте поспорим!
— Что же вы любите?
— Музыку.
— Какую?
— Рок.
Людмила усмехнулась.
— Настоящие музыканты рок не считают музыкой.
— Вы сказали, что любите живопись. Пабло Пикассо — высокое искусство? А Дали?
— Естественно.
— Вот, а когда они только начинали рисовать свои картины, их считали малярами и бездарностями. Посмотрим, что будет с рок-музыкой лет через сто.
— Рок — это вообще не музыка. Это шум, хаос. Когда сын включает, мне кажется, что заработал отбойный молоток. Что общего у грохота с музыкой, непонятно.
— Может, это просто вам непонятно, но отсюда еще не следует, что рок не музыка.
— Я вас понимаю, вам это нравится.
— Дело не в этом. Мне Толстой не нравился, вернее, я не думал, что он может быть интересен, а вы дали мне прочитать отрывок, и я изменил свое мнение. Хотите, можно продолжить этот эксперимент на вас? Я предложу вам кое-что послушать.
— Рок?
— Музыку. Три отрывка.
— Хорошо, только я уверена, что мое мнение не изменится.
— Вы говорили про грохот, а я предложу вам музыку.
— Давайте.
Антон передал Людмиле наушники. Людмила выглядела как строгая учительница, проявляющая снисхождение к ученику.
— Только не делайте слишком громко, — сказала она и дотронулась до наушников кончиками пальцев.
Антон включил Тарью Турунен, исполняющую арию из оперы «Кармен». Людмила слушала несколько секунд, потом сказала:
— Это классическое сопрано. Рок тут ни при чем.
— Просто интересно, как вы ее оцените?
— Прекрасно, что тут скажешь?
Антон включил композицию «Cowboys From Hell» группы Pantera.