— А что потом? — сказала она неуверенно.
— Не знаю. Что угодно: вы полюбите друг друга, поженитесь и нарожаете кучу детей, а может, больше никогда не увидитесь — кто знает? Но пережитое навсегда останется с вами и, вспоминая об этом, вы будете вновь и вновь переживать ту частичку вашей жизни, наполненную счастьем. Будете думать о ней с теплотой. Скажите, что в этом предосудительного?
Людмила молчала.
— Потому что так сложилось, что женщина не должна легко вступать в эти отношения. Так заведено во всех культурах, и к таким женщинам всегда и везде относились с презрением, — сказала она наконец. — Во всех религиях такое поведение со стороны женщины порицается.
— В средние века в Испании Церковь обвиняла красивых женщин в колдовстве и сжигала. Во всех культурах для мужчины такое поведение считалось нормой и даже было почитаемо, а женщину за то же самое побивали камнями. Во всех культурах женщины были бесправны по отношению к мужчинам, обслуживали их как рабыни, рожали и растили им детей, а мужчины били их, изменяли им и вообще относились как к низшим существам. Пока наконец кто-то мудрый не отменил эти правила, потому что у него нашлось мужество оценить женщину честно и по достоинству. Вас же не удивит, если я скажу, что женщина такой же человек, как мужчина? Почему же вас удивляет, если кто-то говорит, что у женщины есть такое же право распоряжаться собой, как у мужчины, если она свободна и хочет быть с данным конкретным человеком, почему она должна отказывать себе, почему должна ущемлять себя, мучить? Именно мучить! Ведь получать сексуальное удовлетворение — такая же потребность женского организма, как и мужского, и если его нет, организм страдает. Разве я неправ? Разве во время секса женщина не чувствует себя счастливой? Почему же она должна отказывать себе в элементарном человеческом счастье?
Людмила молчала.
— Даже если женщина знает, что это будет лишь один раз и разрешит себе этот раз, в чем ее обвинять? Если ей хорошо, волшебно, если внутри у нее все поет, а вокруг порхают бабочки, в чем она виновата?.. Тогда давайте скажем вместе: ни в чем. Это нормально. А вот если с ней это происходит, когда рядом человек, к которому ее тянет, — Антон ненавязчиво выдвинулся вперед, — и им никто и ничто не мешает, а она переживает чувство вины, страх нарушить какие-то догмы, что-то, что вдолбили ей в голову поколения предков с рабской психологией, — здесь, с моей точки зрения, женщину есть в чем упрекнуть. Она лишает себя счастья…
— Давайте прекратим этот разговор, — глухо выговорила Людмила. — Не думайте, Антон, что я такая дура. Если называть вещи своими именами, вы сейчас пытаетесь соблазнить меня.
— Чего скрывать, я хочу вас.
Людмила больше не отводила глаз, сидела, словно спрятавшись в темном углу, зажавшись, положив руки на колени, словно прикрываясь ими. Движение груди выдавало, что она взволнована.
— Но давайте будем честны: вы знаете себе цену и не станете спорить, что любой мужчина, если он мужчина, оказавшийся на моем месте, так же воспылал бы к вам страстью. Вы же не будете отрицать, что видите, как мужчины смотрят на вас, только далеко не всем хватает духу сказать вам о своих чувствах. А я вот могу признаться, что чувствую к вам.
— Вы наглый молодой человек.
— Нет, я уверенный в себе молодой человек.
— Вы забыли одно обстоятельство. Вы говорили о женщине, которая свободна, а у меня есть муж, и я его люблю. И люблю свою семью! — выпалила она, словно схватилась за последнюю опору.
— Это так. Но ваша семья, ваш муж никоим образом не пострадает, ни капельки. Все, что вам дорого, останется при вас. И потом статистика утверждает, что пары, которые изредка позволяют себе отношения на стороне, крепче. Они больше ценят то, что у них есть.
Людмила нервно придвинусь, положила руки на стол и заговорила, больше не скрывая волнения.
— Антон, прошу вас, давайте прекратим этот разговор, он ни к чему не приведет... Для вас это была бы очередная победа и ничего более, я же вижу, вы современный Казанова — покоритель женских сердец. Вокруг полно девушек, которые гораздо моложе меня и с удовольствием примут ваше предложение. Но я совсем другое, я мать семейства, в возрасте и вам в матери гожусь.