— С ума сошел? — воскликнула Лида.
Она выглядела как героиня видеоклипа, приготовившаяся к борьбе, прекрасная и чертовски соблазнительная. Музыка грохотала, полоски света сменяли друг друга на лице девушки. Мозг Антона, утонувший в потоке плотских желаний, не мог взять в толк, что происходит.
— Че такое-то? — сказал он и не услышал своего голоса, заглушенного гитарой и барабанами. Но Лида поняла по губам.
— Ты насильник, что ли? — прокричала она.
Антон что-то пробормотал и развел руками, в конец растерявшись. Лида прошла мимо него и плюхнулась в кресло.
— Тебе не нравится «Нирвана»?
— Сделай тише, а то соседи придут! — крикнула она.
Он выключил музыку. Тишина отрезвила.
— Мне показалось, что ты вроде…
— Тебе показалось, — сказала она холодно, — Антон, ты забыл, что мы договорились.
— Извини…
Она была восхитительна: пылающее пухлогубое лицо и круглые груди, торчащие вверх, пьянили сильней вина. Он молчал. Вернулось то же тягостное ощущение, как после неудачного знакомства.
— Хочешь, я «Рэд Хот Чили» поставлю? — предложил он.
— Поставь, — сказала она, пожав плечами.
В эту секунду ему наконец пришла дельная мысль.
— Может, расскажешь про свои вкусы? Какая музыка тебе нравится?
Лида взглянула на него.
— Давай я лучше включу. Интересно, что ты скажешь. Можно воспользоваться компьютером?
— Пожалуйста.
Она подошла к столу и задвигала мышкой. Монитор озарил ее лицо голубым сиянием. Антон переводил взгляд с ее раздвоенной, как персик, задницы на нависшую над столом грудь. Вдруг из динамиков раздалась залихватская музыка непонятного жанра, и мужской голос запел на самом обыкновенном русском языке: «В зимнем парке тополя…» Антон уставился на Лиду, не понимая, отчего у нее такое радостное лицо. Когда прозвучало «Эх... и ла-ла-лай…» — он сказал:
— Ну ладно, а если серьезно?
Лида не дала Антону договорить, она схватила его руку и закрутила словно в вальсе. Он поспешал за ней, переставляя ноги как робот, движение получилось общим. Он оказался полностью захваченным энергией девушки. Она казалась счастливой, глаза стали влажными. Антон взял Лиду за талию и притянул к себе. Она негрубо отстранила его.
Мужской голос лился из динамиков легко и свободно и как будто раздвигал стены.
— Да что это за хрень?! — воскликнул Антон.
— Сам ты хрень, — Лида отпустила его и села на кровать.
— Я не имел в виду, что это херня. Не обижайся! Ну правда, Лид, кто это?
— Неужели не узнаешь?
Голос действительно был знакомый, но не из тех, в которые он вслушивался. Антон пожал плечами.
— Муслим Магамаев.
Положа руку на сердце, Антон не считал то, что играло, херней, просто эта музыка была для него чем-то наподобие Моцарта или Чайковского, то есть все признают, что круто, но никто их не слушает. Просто устарело, как бабушкины наряды в шкафу.
— Но это же не слушают, — сказал он.
— Я слушаю, — сказала Лида.
— Его Брежнев слушал, это сто лет назад было.
— При чем тут Брежнев?! — она уставилась на него во все свои огромные глаза. — Вот скажи честно, голос классный?
— Ну, классный.
— И мелодия тоже классная.
— Не спорю, просто сейчас такое не слушают!
— Не слушают — еще не значит, что плохо!
— Это немодно!
— Правильно — немодно! Раньше с татуировками мужчины ходили, а теперь женщины — модно. Но мода проходит.
— И на Магамаева прошла. Кому он сейчас нужен?
Во ее глазах была обида. Они спорили в тихой комнате, обклеенной плакатами.
— А еще я Анну Герман люблю! Правда! — сказала она.
— Нет, это невозможно! Я могу понять: музыкальное образование, вы это изучали. Но чтобы это нравилось, вернее, чтобы это было любимой музыкой молодой девушки — не верю!
— То есть все должны любить только «Битлз», «Нирвану» и что там еще? Только то, что нравится и понятно тебе!