— Вот, смотрите.
Он узнал ее страницу. В графе «входящие сообщения» стояла цифра сто десять.
— Сто десять? — воскликнул он. — За сколько?
— За день. Что вы удивляетесь? Женщинам всегда пишут в десять раз больше. А была бы фотка, было бы двести.
— Сто десять! По любому, из такого количества можно выбрать варианты на какой хочешь вкус.
— Что вы говорите! Выберите сами.
Анна открыла первое сообщение. «Дорогая, ты уже в белье?» — писал шестидесятипятилетний Гарик. Открыла второе: «Позволь хрюкнуть у тебя между ножек» — по аватарке можно было подумать, что лысый человек в очках — академик. Третье: «Приглашаю взглянуть, как бульдожек Джонни жарит мою ненасытную женушку» — прислала жирная хохочущая рожа. Четвертое: «О моя госпожа, исполню любое ваше самое заветное, самое отвратительное…»
— Продолжать? — спросила Анна.
— Все такие?
— Девяносто процентов. С десяток тех, что просто хотят познакомиться, из которых два, максимум три, с кем возможно нормальное человеческое общение.
Она порывисто вздохнула. В течение несколько минут, пока они сидели за компьютером, она ни разу не взглянула на Антона — он ждал, когда она повернется лицом, но женщина упорно лупилась в монитор, бесцельно гоняя мышкой по своей странице на «Мамбе». Если б она повернулась, он бы поцеловал ее. А если дотянуться губами до лица и чмокнуть в щеку, когда она смотрит в компьютер, или положить руку на талию, можно схлопотать по физиономии. Антон был уверен в такой реакции. Чем сильнее нарастало его желание, тем сильней он впадал в ступор. Его охватило тупое непонимание.
Анна поднялась и перешла на диван. Антон проследил за ее движением. Она взглянула на него мельком и отвела взгляд. Он остался бы на своем стуле, если б это не выглядело по-идиотски. Момент предполагал единственное разрешение. Он поднялся и словно под руководством невидимой силы подошел к Анне, наклонился и коснулся губами ее щеки. Она не отреагировала, а может, просто замерла, и он дотронулся до губ. Рыхлые губы ответили, и это преодолело неловкую напряженность.
Антону показалось, что от нее пахнет хозяйственным мылом. Ему хотелось, чтобы шероховатые губы, совсем не такие, как у молоденькой девушки, мгновенно отзывающиеся на поцелуй, стали активнее. Было неудобно стоять, наклонившись, и целоваться, а она сидела на краю дивана и еле шевелила губами. Антон сел рядом, и она обняла его и легла на спину, потянув его за собой. Женщина порывисто вздохнула, и грудь ее колыхнулась, губы задвигались, но вяло, как будто она жевала ими, а не целовалась. Он смотрел на ее лишенное мимики лицо, на опущенные веки и ждал, когда на нем проступит желание. Наконец просунул ей в рот язык, и она потянула его в себя.
Монитор на столе потух и стало темно, что оказалось кстати. Антон положил руку на ее левую грудь и почувствовал, какая она упругая в лифчике. Они целовались, она не отнимала его руку с груди, только сильно сопела. Он сжимал грудь и засасывал губы. «Я тащусь от того, что лапаю пятидесятидвухлетнюю тетку — отпад!» — подумал он.
— Пойдемте на кровать? — прошептал он.
— Мы будем здесь, — ответила она тоже шепотом.
— Диван короткий. Неудобно! Пойдем туда!
— Нет!
— Чертов диван…
— Замолчи…
Анна села и сняла через голову блузку. Антону понравился вид ее стянутой бретельками лифчика спины; он вскочил, сбросил с себя джинсы и трусы и, оставшись в одной рубашке, прижал к ее плечу вставший член. Она расстегивала брюки, а он думал: «Чего она столько возится?» Едва она разделась, как Антон сунул ей в руку член. Было очень приятно ощущать ее теплую умелую руку, а потом, когда пышная шевелюра наклонилась к его животу, горячий рот. Он никогда не испытывал таких ощущений. Не прошло и минуты, как он кончил, запустив пальцы ей в шевелюру, и упал на диван, который чуть не развалился под ним. Анна легла рядом и положила руку ему под голову, а другой рукой стала гладить его — воздушные пальцы скользили по шее, груди, животу. Она повернула к себе его лицо, и он увидел ласковые глаза. Короткий диван не мешал парить в облаках.